Читать «Декамерон шпионов. Записки сладострастника» онлайн - страница 274

Мы вошли в круг седьмой. Шипели и пенились воды Флегетона, река закипала кровью, и в ней живьем варились тираны, убийцы и грабители. Дикие крики оглашали все вокруг, сердце мое застыло от ужаса. Внезапно холод сменился палящей жарой, и нас обрушился ливень пламени. Во Флегетоне я заметил физиономии и Джека-потрошителя, и насильника Чикатило, и американского гангстера Эль Капоне, и выдающегося киллера Солоника, но напрасно мой жаждущий глаз искал крупных истребителей человечества, угробивших миллионы чужих и своих. Зато кровавый кипяток заливал обольстительный рот Шарлотты Корде, зарезавшей в ванне деятеля Французской революции Марата, зато торчали из кипятка бледные ноги Фанни Каплан, ранившей пламенного Ильича. Все это изрядно запутывало, но я шел за Учителем, помня, что всех нас рассасывают под разными ракурсами по разным кругам, что в общем вполне соответствовало законам диалектики.

«Летят перелетные птицы…» — услышал я вдруг неувядаемый баритон своего любимца Иосифа Кобзона, который всегда и везде был вместе со своим народом. Мы подняли головы и увидели целую стаю птичек: летел выдающийся полководец Грачев, так и не выигравший ни одного сражения, кроме расстрела Белого дома, его пытался утянуть за ноги в «мерседес» беспощадный редактор Гусев, не простивший убийства журналиста «МК» Холодова. Очень уверенно, но с одышкой летел банкир Гусинский, шея у него отвисла от тяжелого жернова, сделанного из газет, журналов и НТВ, рядом порхали давно всеми забытая серая пташка член политбюро Воронов, знаменитый спикер всея Руси Селезнев. Неожиданно я увидел секретаря Совета безопасности Рыбкина, он тоже летел, хотя не имел никакого отношения к пернатым.

— Он и по воздуху может, и даже землю носом роет, если прикажут, — пояснил Учитель. — Хочет и рыбку съесть, и на сосну залезть…

— За границу много летают! — вдруг вмешался Пушкин, витавший над нами. — Деньги казенные тратят!

И запел мерзким голосом: «Садко мой собирается в дремучий океан. Берет кондомов дюжину и книгу «Мопассан».

Но это отвратительное кривляние заглушил своим басом генерал Лебедь, он тоже был в стае пернатых, хотя я его не узнал: от собственного величия шея его так вытянулась, что, хотя он и замыкал процессию, длинный клюв оказался впереди всех.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Учитель. — Но не следует выносить этим почтенным птицам суровый приговор. Нужно мыслить шире. Ну чем Грачев или Шойгу — не Ермолов или Суворов? В конце концов, людей нужно оценивать не по результатам, а по трудолюбию, которое слишком часто не дает плодов. Так и с преступностью. Наш министр Колокольцев старается вовсю, но разве возможно полностью избавиться от преступников? И как можно оценить гениальность министра Шойгу, если не было войны? Скорее бы грянула война, тогда он проявит себя!

— Я отнюдь не жесток в своих оценках, Юрий Владимирович, — возразил я мягко. — Но не все товарищи всегда эффективны! А Шойгу можно простить все, ведь это он спасал Отечество от наводнений и ураганов!

— В конце концов, если вам кто-то не нравится, вызовите на Лубянку и поговорите!