Читать «Двое и война» онлайн - страница 183

— Что вы, — тянет мальчуган, — базары прямо у театров не бывают.

Кажется, он прав. Наверное, это обман зрения, вызванный сложной боевой обстановкой…

Перед отъездом мы возлагаем цветы к памятнику Владимиру Ильичу. Львовяне провожают нас. Одна из женщин — просто так, по какой-то своей, внутренней ассоциации, вспоминает:

— А вот на этом самом месте еще долго после войны находился базарчик. Местные хозяйки продавали здесь мясной бульон. Стакан бульона и пирожок. И что-то очень дорого все это стоило…

— Милая, дорогая! Спасибо вам! А то говорят — за углом, на другой улице… — Я подскакиваю к ней, целую ее. Она ничего не понимает. А шофер нашего автобуса уже гудит — зовут меня. Иду и, счастливая, все оглядываюсь на эту женщину, и улыбаюсь, и машу ей рукой:

— Милая, дорогая, огромное вам спасибо!

Годы, годы… Нет, это не птицы. Птицы останавливают полет, опускаются на отдых. И птицы возвращаются. Годы не останавливаются и не возвращаются. Они идут и идут и все дальше уносят меня от августа сорок четвертого года. Время уже размыло в памяти черты твоего лица. Не забываются только улыбка, прищур глаз и характерный — твой — поворот головы. Может быть, поэтому, когда я увижу в людской толчее глаза, чем-то напоминающие твои, замечу улыбку, похожую на твою, или внезапно выхвачу взглядом твой поворот головы, сердце сразу замрет, а голову обдаст жаром: он! «Глупая, глупая. Это же просто сходство, — грустно скажу я себе. — Он погиб. Давно-давно…» Но растревоженная память уже очистится от наслоений, рассеет туман времени и вдруг на какое-то мгновение воскресит перед мысленным взором твой до осязаемости отчетливый образ.

ЭПИЛОГ

Все время хочется спросить тебя: «А помнишь?..» Сказать: «Хочешь, я расскажу тебе?..» Будто ты живой, только где-то далеко, в отъезде.

Хочешь, я расскажу тебе, как вышла замуж? Наверное, это жестоко — рассказывать такое. Но тебя нет. Ты жив только в моей памяти, в моем сердце. А я не просто выскочила замуж — я вышла за человека, показавшегося мне похожим на тебя.

Вот как это было.

Уже двадцать лет работаю я в газете, но все не могу привыкнуть к поддежурствам. Люто ненавижу ночные часы, когда надо сидеть и ждать полосы, потом спешно вычитывать их, чтобы не было ошибок. Спать хочется до чертиков, плотная вязкая пелена окутывает мозг, глаза невольно закрываются — так, что невозможно разнять веки. И невозможно встряхнуться, воспротивиться желанию спать; приятно-льнущая пелена настойчиво, мягко окутывает каждый мускул, каждый нерв, каждую извилину мозга. Изо всех сил стараюсь вникнуть в смысл написанного, а смысл ускользает, слова кажутся непонятными. Приходит страх: ошибка! Ошибка в газете! Сон исчезает. Широко раскрываю глаза, перечитываю слово раз, другой, третий…

Страх напрасен, слово стоит в строке, и каждая буква в нем на месте. После этого сон наваливается с еще большей силой. «И как это некоторые могут не спать всю ночь напролет?» — вяло удивляюсь я.

Наконец все прочитано. Спускаюсь на первый этаж — в наполненный грохотом машин и запахом краски печатный цех. Конвейер медленно движет передо мной сложенные вдвое газеты. Я смотрю на них, а мозг дремлет, ноги подгибаются. Хочется сесть на огромный, как стол, рулон бумаги и уснуть. Я уже готова сделать это, но вдруг чудится, будто в промелькнувшем заголовке пропущена буква. Хватаю газету, читаю. Нет, все верно…