Читать «Двое и война» онлайн - страница 179

Но однажды все рухнуло. Подруга прочитала написанные тобой слова, задержала взгляд на твоем лице.

— Это человек, которого ты любила, — сказала она, хотя я никогда не посвящала ее в тайну наших с тобой отношений. Спросила: — Он погиб?

— Да.

— А почему здесь написано «любил»? Разве он знал, что погибнет?

— Ну что ты? — Я взяла карточку, перечитала надпись. Да, здесь написано — любил: черточка от твоего имени проходит через букву «т» и делает ее похожей на «л». Но как же я не замечала этого раньше, в течение многих лет? А может, ты действительно чувствовал, что погибнешь? Тебя и так называли счастливчиком: Орловско-Курская, Каменец-Подольская, Львовско-Сандомирская операции — в других батальонах за это время уже по два-три комбата сменилось… Ты смеялся в ответ:

— Немцам всегда одного дня не хватает, чтобы разделаться со мной: мои орлы досрочно громят их.

Да, сорок четвертый — не сорок первый…

А «любил»… Что ж, теперь это слово звучит, как и должно, — в прошедшем времени.

Готовлюсь к свиданию с прошлым. Группа ветеранов — среди них и Сильвестр Проскурин — отправляется по местам боев. Еду с ними.

И вот та самая дорога, по которой четверть века назад мы везли тебя во Львов. Иногда хлестнет сердце похожесть осевшего в памяти с тем, что мелькнет за окном машины. Хочется остановиться, осмотреться, вспомнить. Но я не одна. И автобус несется без остановки. Наконец Львов… Улицы, улочки, переулки, площади — все такое знакомое! И вместе с тем незнакомое… Что-то угадывается смутно: вот вроде бы та же часть улицы и арка, под которую я втаскивала раненых. Но вот еще одна точно такая же арка… Вот улица, похожая на ту, по которой мчались две наши «тридцатьчетверки», а навстречу вылетел из-за угла немецкий танк, и передняя «тридцатьчетверка» на полном ходу схлестнулась с ним… И эта, углом выходящая улица, тоже очень знакома… А может, я найду улицу, дом и железные узорчатые ворота того двора, в котором мы остановились, когда привезли тебя? Так хочется стряхнуть туман давности и узнать, узнать улицы, переулки, здания — все!

Вдруг я увидела впереди мраморный, сияющий белизной полировки столб. Памятник Мицкевичу!

— Это площадь! Где-то здесь стояла машина Саши Мерзлова и била по немецкой пушке! — закричала я, хотя это могло интересовать только Сильвестра Проскурина — он один из нашего батальона. Потом я долго ходила вокруг площади — искала, где стоял Сашин танк. У Саши был ранен заряжающий, и я тащила его. Куда? Не помню… Раза четыре обошла я площадь, так и не узнав ничего. Остановилась под часами, чтобы в последний раз окинуть взглядом окружающее. И вдруг, сделав шаг вперед, увидела все таким, каким оно запомнилось: и площадь, и многоэтажное здание с круглыми куполами и башенками на крыше напротив, и фигуру поэта, и крылатую фигуру осеняющего его Вдохновения, и сияние гладкой округлости беломраморного столба. Вот где, оказывается, находился танк! А вовсе не на углу!