Читать «Двое и война» онлайн - страница 124

Мечта побывать в столице казалась несбыточной. Вот разве что выучусь и стану какой-нибудь знаменитостью… И вдруг совсем рядом, в каких-то пятидесяти километрах — Москва. И дивизия стоит на отдыхе. Может, даже удастся посмотреть ее, красавицу Москву!

Перейдя по мосточку через глубокую, заросшую травой канаву, стряхиваю с плеч тощенький вещевой мешок, достаю суконку: надо почистить сапоги.

От станции по тропинке лениво бредут навстречу четверо бойцов.

— Гля, сестренка! — говорит один из них. Знакомое «гля» подсказывает мне, что это Костя Сыроваткин. И все же не верится, чтобы после восьми разделяющих нас госпитальных недель Костя произнес это так холодно, так равнодушно. Но ребята — все четверо — действительно самые что ни на есть наши! Бросаюсь к ним, кричу восторженно:

— Петро Сизенький! Костя! Ванюшка Петляков! Вот встреча! А? А старшина Редькин, как обычно, при усах! И все равно не верю, что это вы! Откуда? Тоже из госпиталей? На пересыльном пункте встретились? Ну действительно — нет худа без добра! Вот встреча, а? Милые вы мои! Дорогие! — Я обнимаю своих севастопольских друзей, смеюсь, всплескиваю руками. Я счастлива! А они молчат. И стоят, как закаменелые. И смотрят в землю. Заглядываю в их глаза, в их хмурые лица, спрашиваю тревожно:

— Что, что случилось?

Старшина Редькин дергает себя за ус. Обычно он делает это после трудного боя, когда мы не досчитываемся кого-то из товарищей. В такие минуты к нему лучше не подходить. «А, не трогайте меня!» — побагровеет, затопает ногами, заорет яростно он и, надвинув низко на лоб пилотку, ссутулившись, уйдет прочь. И я не спрашиваю его. Я обращаюсь к Петру, к Косте:

— Что случилось, ребята?

Тереблю за пуговицу на вороте гимнастерки Ванюшку Петлякова.

— Ну, Ванечка, миленький, а?

— А то… — будто выдавливает из себя Ванюшка Петляков. — Нету здесь… дивизии нашей… — Он говорит это, глядя куда-то поверх крыш.

— Из оперативного подчинения этого соединения, — кивнув на станционный павильон, повторяет чьи-то казенные, официальные слова Костя Сыроваткин, — возвращена обратно.

— Только и всего? Так это ж пустяки. Найдем! И дивизию, и полк найдем! Вместе-то веселее.

— Веселья как раз никакого. — Тяжело вздохнув, Петя Сизов опускается на край канавы, рвет траву и пучком ее, размазывая пыль, протирает носки сапог. Больше он не говорит ни слова. Ванюшка Петляков и Костя Сыроваткин тоже молчат. Старшина Редькин наклоняется, срывает травинку, и я понимаю, что он хочет спрятать от меня лицо. Чего-то они не договаривают… А может, я не должна ни о чем спрашивать? Но ведь все, что касается нашей дивизии и полка, касается и меня! Так или не так?

— Значит, загадываете загадки? Не хотите говорить? Ну, что ж… — Выдержав паузу, вскидываю на плечо мешок, картинно кланяюсь: — До свиданьица!

— Сядь-ка! — Старшина заступает мне дорогу. Ванюшка и Костя тоже садятся — долго и как-то неловко, стеснительно, словно никогда не сидели на пыльной траве.

— Убило… Командира дивизии убило, — перебирая травинки, незнакомым деревянным голосом произносит обычно такой разухабистый старшина. Я сразу понимаю, о ком идет речь, но переспрашиваю: