Читать «Гроза над Шелонью» онлайн - страница 38

Никто не знал, откуда взялась эта песня, — поди, узнай, откуда берет исток свой река, какие ключи, какие ручьи питают половодье? Знали толь. ко и видели идущего впереди молодого партизана Ваню Виноградова. Закинув веселое веснушчатое лицо, он заводил и высоко, как на крыльях, нес эту рожденную в походе песню. .

И кто знает: может быть, песня эта, захватывающая душу, и родилась в его горячем сердце?..

VII

Как в крепком наливном яблоке, в Устеньке бродили добрые соки. Здоровая крестьянская кровь текла в ее жилах. Могучие костью, крепкожилистые трудолюбы-пахари, отцы и деды, передали ей крепость, красоту и сильную волю. А вот истомили ее думы о сероглазом. Кто он ей? Никто. А думы обуревают. В звездные лесные ночи подолгу не мо-жёт она сомкнуть глаз. Шумят сосны, гомонит в овраге ручей, а на сердце — томление. Сорвалась бы Устюша с места и пошла бы в ночь, в темь — пошла бы к нему. Только глазком глянул, только бровью повел — а вот и пропала! Бродит в крови неспокойное, хмельное; отгоняет от себя Устюша морок. «Уж не околдовал ли меня? — со страхом и стыдом думает она. — Мыслимо ли, чтобы в одну встречу так приковать к себе?».

Как в мареве, в темноте ее встревоженного мозга встает ясноликий и застенчивый Ю,ра. Как чистая родниковая капелька он. Хорошо и ласково с ним. Но он, как милый чистый брат^нек в ее сердце. А тот, — как сладкий хмельной морок, не спросил ее, не сказался, — глянул и приковал, как хозяин! Так в ясн^й солнечный полдень неожиданно приходит темная грозовая туча, молнией и громом она потрясает мир, своим теплым ливнем про-

Гроза над Шелонью— 6.

81

буждает его к жизни. «Неужто пришло долгожданное, заветное? Неужто пришла любовь?..»

Все одно к одному сложилось. Все пришло как судьба.

В разведке, в бою немцы ранили партизана. Он кустами дополз до села и ночью постучал в окно больницы. На стук выглянула санитарка и спросила тихо:

— Кто?

— Свой. Исхожу силами, помоги!

Пожилая, добродушная женщина — врач — поднялась с постели и безропотно, старательно обмыла рану, перевязала и уложила раненого в койку.

— Да ведь немцы придут, — забеспокоился он.

— Лелей! — приказала женщина.—Я в ответе. Придумаем что...

Партизан остался, и теперь его надо было доставить к своим. «Здесь спокойнее и быстрее пойдет лечение», — так 'решил комбриг.

Устенька сама вызвалась поехать в село Же-лезницы.

Высокая, с ярким румянцем, стояла она перед Баклановым, в смущении потупив глаза.

«Хороша, — подумал комбриг. — Кого-то одарит счастье?»

Она просяще сказала ему:

— Отпуста, Андрей Максимович. Все будет сделано. Хочется мне мимоходом на родную хатку взглянуть.

— Ой ли! На хатку? — улыбнулся комбриг.— Смотри! А зарделась отчего?

Ни жива, ни мертва стояла Устенька перед комбригом. Зоркими глазами он словно читал ее мысли. По-отцовски положив на ее плечо руку, уступчиво сказал:

— Езжай! Знаю, что все будет в порядке. Петушку свези поклон и приказ мой...

Дед Ипатыч запряг в двуколочку шустрого

Гнедка. Устенька села, шевельнула вожжами и, не спеша, гронулась по узкой лесной дорожке. Качались хмурые ели; яркими рубинами алели гроздья рябины. Под колесами потрескивал сухой валежник. Как рыжее пламя, метнулся с ветки на ветку пушистый хвост белки; потревоженная зверюшка уронила еловую шишку, она с легким стуком упала на дорогу и захрустела под конским копытом. По сухим лесинам постукивали поползни. Гнедко бежал споро, пофыркивая и потряхивая головой. День занимался погожий, прохладный. Верховой ветер торопился из леса в раздольное поле. Л мысли девушки бежали быстрее ветра, п мысли эти были смутные, тревожные и вместе с тем необъяснимо приятные.