Читать «Горькая соль войны» онлайн - страница 58

Поселок был в развалинах, но уже высились вновь возведенные времянки и то там, то тут стучали молотки.

Вдоль дороги развалины разбирали немцы, которых охраняли ленивые конвоиры с карабинами в руках.

Нетерпение подгоняло Ивана.

Свою улицу он вначале не узнал. Ее просто не было — ряд черных, обгорелых развалин, среди которых разноцветными пятнами выделялись времянки. Около одной из них копошился однорукий инвалид. Заметив приближающегося Ивана, инвалид выпрямился, глянул против солнца из-под уцелевшей руки, узнал и приветливо помахал Быченко рукой.

Быченко прошел немного вперед, чувствуя, как яростно колотится сердце. Из писем жены он уже все знал о случившемся с семьей, но тревога и волнение, обычно предшествующие встрече с близкими, не оставляли его.

Дома не было. Вместо добротного бревенчатого дома на расчищенном пустыре сиротливо желтела досками и фанерой жалкая хибара с частично застекленными окнами. У хибары возился дед Андрей, ему помогал долговязый подросток.

Иван остановился, поправляя на плече вещмешок, успокоил ладонью зазвеневшие на груди медали и все никак не мог заставить себя сделать последние шаги.

В распахнутых дверях хибары появилась женщина.

Иван сразу узнал жену, за время войны она почти не изменилась, разве что похудела да платье значительно истрепалось.

И в это время подросток, помогавший деду Андрею, посмотрел на вернувшегося с войны солдата.

— Папа! — закричал Витька и бросился навстречу отцу.

Потом были слезы, и смех, и торопливые возгласы, и невнятные перебивающие друг друга рассказы.

Солдат вернулся с войны. Вернулся! Что еще надо ждавшим его родным? И что надо самому солдату?

Даже пепел родного дома человеку дороже всех красот чужбины. На любом пепелище можно отстроить что-то новое, если тебя окружают родные и близкие. А горечь утрат… Что же, она никогда не исчезает насовсем, но годы постепенно делают боль от утрат глуше и притупленней. Время если не излечивает совсем, то заставляет человека поверить в то, что наше завтра обязательно будет счастливей нашего вчера.

Привокзальная история

На Привокзальной площади зарезали военного.

Он возвращался домой в новом обмундировании и кожаных сапогах, с сидором, в котором лежали нехитрые подарки семье, — все-таки в Европах бывали, военные трофеи делили! Может, из-за сидора с подарками, может, из-за кожаных сапог, а может, из-за пачки денег, полученных при увольнении на обзаведение и пропой, его и зарезали.

Зарезали его два хмыря из приблатненных — воровская пехота с косыми челками, сизыми стальными фиксами, одетая на особый манер: в кепочки-«малокопеечки», в широкие пиджаки и галифе, заправленные в сапоги, спущенные в гармошку. Догнали на самом краю, где света не было, умело и привычно сунули «перо» пониже левой лопатки, подхватили провисающее тело под руки и потащили в сгущающуюся вечернюю темноту.

Но их заметил милицейский патруль, что ходил по площади в синих кителях и фуражках, засвистел в два свистка, кинулся наперерез, и убежать приблатненным не удалось. Так их и привели к дежурной части, а военный остался лежать в темноте, крепко сжимая сидор, в котором вез подарки родным.