Читать «Герои, почитание героев и героическое в истории. С англ. (Антология мысли)» онлайн - страница 6

ее серьезности, это будет, можно сказать, забавная тень, про­

стая игра воображения по сравнению с тем грозным фактом

и с той научной достоверностью, которые она пытается вопло­

тить в известные поэтические образы. Аллегория не порождает

уверенности, а сама является продуктом последней. Такова ал­

легория Беньяна, таковы и все другие. Поэтому относительно

язычества мы должны еще предварительно исследовать, откуда

явилась эта научная уверенность, породившая такую беспоря­

дочную кучу аллегорий, ошибок, такую путаницу? Что она та­

кое, и каким образом она сложилась?

Конечно, безрассудной попыткой оказалось бы всякое при­

тязание «объяснить» здесь, или в каком угодно другом месте, такое отдаленное, лишенное связности, запутанное явление, как это окутанное густыми облаками язычество, представляю­

щее собою скорее облачное царство, чем отдаленный конти­

нент твердой земли и фактов! Оно уже более не реальность, хо­

тя было некогда реальностью. Мы должны понять, что это ка­

жущееся царство облаков действительно было некогда

реальностью, не одна только поэтическая аллегория и, во вся­

ком случае, не шарлатанство и обман породили его.

12

Люди, говорю я, никогда не верили в праздные песни, ни­

когда не рисковали жизнью своей души ради простой аллего­

рии. Люди во все времена, и особенно в серьезную первона­

чальную эпоху обладали каким-то инстинктом угадывать шар­

латанов и питали к ним отвращение.

Оставляя в стороне, как теорию шарлатанства, так и теорию

аллегории, постараемся внимательно и симпатией прислушать­

ся к отдаленному, неясному гулу, доходящему к нам от веков

язычества. Не удастся ли нам убедиться, по крайней мере, в том, что в основе их лежит известного рода факт, что и языческие

века не были веками лжи и безумия, но что они на свой собст­

венный, хотя и жалкий, лад отличались также правдивостью

и здравомыслием!

Вы помните одну из фантазий Платона о человеке, который

дожил до зрелого возраста в темной пещере, и которого затем

внезапно вывели на открытый воздух посмотреть восход солн­

ца. Каково, надо полагать, было его удивление, восторженное

изумление при виде зрелища, ежедневно созерцаемого нами

с полным равнодушием! С открытым, свободным чувством ре­

бенка и вместе с тем со зрелым умом возмужалого человека

глядел он на это зрелище, и оно воспламенило его сердце. Он

распознал в нем божественную природу, и душа его поверглась

перед ним в глубоком почитании. Да, таким именно детским

величием отличались первобытные народы. Первый мысли-

тель-язычник среди диких людей, первый человек, начавший

мыслить, представлял собою именно такого возмужалого ре­

бенка Платона: простосердечный и открытый, как дитя, но вместе с тем в нем чувствуется уже сила и глубина зрелого

человека. Он не дал еще природе названия, не объединил еще

в одном слове все это бесконечное разнообразие зрительных

впечатлений, звуков, форм, движений, что мы теперь называ­

ем общим именем — «вселенная», «природа» или как-либо

иначе и, таким образом, отделываемся от них, одним словом.

Для дикого, глубоко чувствовавшего человека все было еще