Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 72

И Татьяна пошла.

Тоскливо нынче и Марии Артемьевне. По вечерам, едва стемнеет, не зажигая электричества, ходила она от окна к окну — глядела, у кого огонь. Вон у Воронковых напротив, у Катерины, на кухне зажегся свет, у Алевтины, у Свиридовых во всех окнах — Свиридовы не экономили, жгли, словно иллюминацию. А потом и в том конце вспыхивали редкие звездочки.

Вон Валерка Леднев на пруду поднял над пролубкой одежину, почерпнул два ведра, потащил — он всю зиму у Клавдии живет.

Когда за прудом на снег падали столбы света из Клавдиных окон, Мария Артемьевна начинала одеваться. Значит, Клавдия задала корм скотине, всыпала курам на утро и принесла дров на завтра в избу, сняла платок, включила телевизор.

Мария Артемьевна выходила и неторопко шла по снегу, подсиненному двумя фонарями, зажженными на конце деревни у шоссе и посредине — против дома Клавдии. Там уж Валерка неукоснительно следил, чтобы свет зажигался вовремя.

Бывали вечера, когда старая Авдотья Хлебина поспевала вперед нее к Клавдии, немудрено, все же соседи, рядом с прудом живут. Попозже, когда корову подоит, приходила Ириша Боканова. Вчетвером садились за карты.

— Ох, бабы, — говорила Мария Артемьевна, — до того я люблю в козла играть — помирать буду, вы мне в гроб карты положите, — и похохатывала, обводя женщин лукавыми, так и не выцветшими глазами.

— Да замолчи ты, греховодница, — толкала ее кулаком в плечо Клавдия. — Ведь и правда помирать скоро — так болеешь.

— Теперь наше дело такое, все болеем. Ты, что ли, здоровая?

— Ну, где там, спину разламывает, с быком не справлюсь.

— Ну, у тебя вон какой помощник, — кивала Мария Артемьевна на Валерку, торчавшего в другой комнате у телевизора.

— Давеча слышу — во дворе подбирает за бычком сено и пробирает его: «Тебя бы на скотный денька на два!»

— Жалко скотину до невозможности, — поспела Авдотья Хлебина.

— Она понимает больше человека, — подхватила Ириша Боканова. — В Сапунове, в Редькине совсем нечем кормить. В Центральной, конечно, заготовили, там и сено, там и все, туда и технику всю согнали сначала. А тут поклали сырое в ямы, оно незнамо чем и пахнет. Коровы-то, говорят, его так и хватают — чего-то надо жевать. Ни соломы, ничего.

— Мы, бывало, в колхозе-то, солому и ржаную, и яровую, все им, коровам, на зиму. Им нужно и для жвачки, и вообще на подстилку. А они свезли всю яровую на бурты на картошку, а что в поле была — та под снегом осталась, пропала.

— Конечно, вот и падеж, и выкидыши. С чего же и телята будут живы? Им молозиво обязательно надо, а то понос, а у нее надоишь стакан — и все. На сухом молоке далеко не уедешь. — Авдотье Хлебиной через невестку, работавшую эту зиму дояркой в Редькине, было известно насчет сухого молока, которое разводили телятам.

— Нет, не так они делают, — снова сказала Ириша, которая все давно обсудила со своим Степаном. — Им надо бригадами работать — отделениями. И ответственность будет, и забота. А то с утра все трактора туда, в Центральную, гонют, а потом обратно. Они за это время сколько бы скосили, или посеяли, или еще чего там. А то гонют за нарядами.