Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 73

Они не работали в совхозе, но совхозная земля и коровы — главное, чем жило хозяйство, — продолжали оставаться их землей, их коровами, их хозяйством, и то, как руководили там и организовывали труд, они принимали к сердцу, пытались найти виноватых. И естественно, обращались к собственной жизни, сравнивали.

— Разве мы так, бывало, работали? — вздыхала Авдотья Хлебина. — А стога-то какие ставили! Помню, на Долгом лугу пятьдесят стогов заложили, — вспоминала она умиленно момент, когда сама была не пригнутая, не усохшая, а ладненькая да бойкая и седые волосы ее были нежно-пегонькими.

— А у нас тут тридцать восемь стояло, — так и вскинулась Клавдия. — А сено-то какое! Вскроешь верхний слой, а оно там зеленое, как малина.

— Бывало, даешь корове клевер-то, а папушка еще не засохшая, свежая.

— А помнишь, как лен стелили по месяцу? — сгребая карты, тасуя их, сказала Мария Артемьевна. — Уже ночь, месяц на небе, а мы лен стелим на Маленьком лужке. А на Курганах лисица лает — мы до того никогда и не слыхали, как она лает. — Она бросила колоду, всем расхотелось играть: прежняя жизнь, трудная, сложная, полуголодная, светила всеми красками прежней их молодости. — Помню, Григорий Пудов посылал нас с Хлебинского отруба лен возить в ночь, а мы закапрызничали: не поедем, если твоя Лизавета не поедет. А Лиза на последних уже днях ходила. Так он велел ей ехать с нами, снопы возить. Поехала! Вот с таким брюхом, да на возу. Уж потом мы каялись: да ба, да какие же озорницы, да зачем же мы так, а вдруг бы что приключилось?

Они говорили по очереди, не перебивая друг друга, давая друг другу любовно прикоснуться к дням, когда были молодыми и сильными, когда ставили на ноги жизнь, порушенную войной, попранную ворогом, раздавленную, требующую нечеловеческих усилий, и когда они порой переставали чувствовать себя женщинами, превращаясь в тягловое животное.

— Задумаем, бывало, бросить скирдовать — уже затемно, кто со скирда слез, кто одеваться, — домой собираемся: туч нет, завтра доскирдуем, а Стешка-то, бригадир, и бежит, тут как тут: «Куда?!» Она сурьезная была, как зяпнет, а то хошь и кулаком стукнет. Ну и полезем опять кто куда, никто и не возражал.

— И что мы только ни делали! — воскликнула опять Мария Артемьевна. — И пахали, и бороновали на себе после войны. Бывало, четыре тянут — пятая за плуг держится. А за семенами-то ездили? Ходили? Семян-то не было, так мы в Балычево за семенами, за рожью, к пастухам или трактористам. Ходили в чунях, чуни по дороге разъедутся, босиком бежишь, придешь — два дня на ноги не станешь. Да по пуду на себе несешь. А теперь что — теперь везде на машине.

— А на лесозаготовках? — напомнила Ириша. — А лес разгружали? А вагонетки на полустанке гоняли с дровами? Марфа постарше была, все плакала…

— Не-ет, мы не так работали, — пожевала беззубым ртом Авдотья. — Бывало, все вручную косим, эва, к Житахе какой угор, так весь прокос и идешь. И закраины все обкосим. Придешь домой, позавтракаешь, да ворошить побежишь, а после обеда копнать. Уж на току так семян не оставишь. Пока не подметешь все, не приберешь, не укроешь — не уйдешь. А они что? Сейчас на часы, время вышло, вилы на плечо — и пошли. Да теперь и вилы-то в руках никто не держит.