Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 175

Если предположить, что с великими затратами и ухищреньями дорога и дачи будут все же построены, вот тогда-то и начнется главное издевательство над людьми! Надорвутся, пока удобрят и разработают свои соточки.

А в то же время сколько ухоженных, удобренных, обработанных участков в Лебедушках пропадает десятки лет. Если бы дачи тех министерских служащих пристроили в том удобном для всех месте, люди снимали бы уже яблоки (дома увозятся, кустарники и деревья остаются!), выращивали овощи, а глядишь, развели бы и кроликов, птицу. На каждой усадьбе можно расположить два-три домика.

И тогда рвался из сердца крик: кому это выгодно?! Чтобы десятки лет лежала земля заброшенной, одичавшей? Совхозу? Сельскому совету? Горисполкому? Что же, значит, нет никому до нее никакого дела?!

Еще спрашивала она, как скоро удастся свезти бульдозерами фундаменты огромной деревни? И люди пока живут — городские наследники, продать свои дома не могут — никто из работников совхоза переселяться в деревню, отдаленную от культурных точек, не желает (и этого она не понимает: дом — личная собственность, у нас не отмененная, почему ее надо брать в шоры?). Сколько лет простоит еще деревня, «как нищенка в лохмотьях» (по выражению одной старой женщины). А придется сносить — много ли выгадаем? Холмы, на которых расположены Лебедушки, прибавят лишь неудобную пашню. И провести дорогу туда дешевле, чем на болото в Городищах.

В конце Зимина писала, что совхоз не возражает начать строительство дач не на болоте, а на фундаментах в Лебедушках. А если устарели какие-то пункты и параграфы в земельном законодательстве, не пора ли пересмотреть?

Записка требовала поддержки. Если бы секретарь горкома приложил письмо, что одобряет, не возражает, записка могла бы сработать в короткие сроки.

Белоголовый, пробежав глазами записку, уставился на Зимину. Ирония мешалась с удивлением на круглом лице, совсем опавшем после болезни. Неловко двинув шеей и подбородком, он вскочил из-за стола, прошелся по кабинету, заложив руки в карманы брюк, и она, следя за его не очень высокой мальчишеской легкой фигурой, отметила, что похудел еще больше — тоже достается.

Остановившись, жестко спросил:

— Вы что это — всерьез?

— Серьезнее некуда. — Она чувствовала, что последнее время раздражает его, попыталась улыбнуться как можно мягче.

— Это же чистой воды авантюра! Никто не разрешит. Никто! И начинать не будем. Совхозная земля — есть совхозная, для нужд совхоза. При чем здесь дачники с их снами о земле? — Он положил перед ней записку и уселся за стол, поглядывая снисходительно, словно ставил точку.

— Авантюрой припахивает каждое новое дело, — смиренно возразила она. — А как часто на такой волне выплывают стоящие дела. Патриоты мы или нет, Серафим Антонович?

— Мы-то патрио-оты, — с непонятной угрозой сказал он.