Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 177

«Ну пусть, пусть догадаются, — думала отчаянно, — все равно шьют кого попало. Никто не верит, что так и пропадаю одна». Чего только не слыхала о себе! Особенно с той поры, как рассталась с Константином Ивановичем, об отношениях с которым в свое время знал весь район. Ах, все равно надо что-то решать. И вдруг показалось, что решиться их положение может очень просто.

Она стала привычно поглядывать по сторонам, и странно: по-новому, понятнее, яснее и как-то покойнее, открывалось увиденное. Только на этом берегу Рузы от Центральной четыре деревни вдоль шоссе, а между ними леса и поля. И на том берегу, за мостом, деревни, леса и поля. И каждый угол требовал ее глаза. Дожди мешали весь июнь, в июле перемежились — нет-нет да и выдастся ведренный денек, а то и три подряд. От Сапунова до самого Сытова по левую руку от шоссе земля засеяна многолетними травами, отдана под клевера. По правую — кукурузой, подсолнечником — всем, что должно идти, в основном, на силос. Это еще вытягивалось, расправляло бледные сизые толстые листья.

С левой стороной покончено. Что до Холстов насеяли — свезено на скотные, на зеленый корм, а клевер за Холстами смахнули враз, заложили в траншею прекрасную массу и в курган укатали. А как работал отряд! С семи утра допоздна. Тут уж не только «Беларуси», большие трактора шли и кормодобывающие немецкие комбайны рядом с «Кирами» — кировскими, а сыпали не в тележки, трясли прямо в железные фуры, идущие параллельно. В два дня управились.

И за Редькином к Сытову до леса шесть стогов поставили (черт возьми, надобно сто шестьдесят!). Стога обогнули жердями — молодцы редькинцы! Ни скот не подойдет, когда по отаве пустят, ни «басурман» какой — много их ездит, грибников, рыболовов, утомятся на своей «страде» — и в стог. Растрясут угол или, того хуже, нору выдолбят. А хорошо в сене-то!..

За лесом подвядающая трава лежала косыми светлыми валами или собрана в копны. Обнаженные луга шире открывали панораму: виднее увалы, овраги, взгорки, ложбины, то и дело щетинистой или кудрявой косой вдавались перелески в зеленое всхолмленное море. И было поразительно, как мелки и малы поля — негде технике разгуляться, нужны еще какие-то устройства — а какие, если не руки? Чтобы выкосить, обработать узкие, вертлявые загоны? Нет, нельзя лишать эту землю людей, а значит — нельзя лишать эту землю селений, — в сотый раз думала Зимина, утверждаясь в мыслях. Ну и пусть живут вечно и Холсты, и Сапуново, и Угрюмово.

В Сытове загнала машину под липу, отомкнула двери домика, постояла. Давно сидел тут куст пионов-вульгарис, под вниманием ее распускавшийся множественно и щедро, даривший всякий раз счастливую неожиданность красоты. Пионы отцвели, хотя еще шевелили темной блестящей резной листвой. А рядом стояли розы: цвета спелого заката стройная прелестница «Корина» и плотная, упругая, в соцветии пурпурно-бархатных мелких лепестков «Дама Декор». Два цветка «Дамы», с чайное блюдце, предельно раскрыты. Ей не хватало элегантности «Корины», зато какая жизненная сила! Ольга Дмитриевна улыбнулась мелькнувшей странной аналогии. И вдруг заметила предательски подвернутые потемневшие кончики на нескольких лепестках. День-два — и появятся смертельные белые пятнышки, переходящие в ржавчину.