Читать «Где ты, бабье лето?» онлайн - страница 151
Марина Александровна Назаренко
В левой стороне под ногами работавших обозначились доски.
— Наверное, ящик! Авдотья Петровна говорила, что саперов сложили в наскоро сколоченный ящик. Вы не помните? — посмотрел на Алевтину руководитель.
— Я тогда в этом дому не жила, только слышала потом от Авдотьи, что они со старой Грачихой стаскивали доски для ящика с избы. Это когда Колокольчикова приезжала.
Лишь чуть-чуть помнила Алевтина жену Колокольчикова. Помнила, была та маленькой и молчаливой — Алевтина прямо вытягивала из нее слова и кое-то как поняла, что приехала она из-под Тулы, что дома двое детей осталось, уже большеньких к тому времени. В сараюшку Грачевы убирали сено для коровы, а позади нее вдоль огорода, вдоль тына, окашивали. Оставляли только иван-чай, малиновым дымом вздымавшийся над бугром за сараем, Федор тоже слыхал от матери, что захоронены там бойцы Елкин и Колокольчиков. Они так между собой и называли место: «Скосил рядом с Колокольчиковым», — говорил Федор. И она могла сказать: «Не вздумай черноплодку посадить за Колокольчиковым — пусть ровная луговина будет». Женщина из Тулы приезжала весной, бугор за сараюшкой был еще голый. Вдвоем с Алевтиной они вскопали его, засадили желтыми ирисами. Маленькая молчаливая Колокольчикова больше не отзывалась, но всякую весну щетинились на бугре зеленые лезвия листьев. Сейчас здоровенные кусты ирисов были высажены, отнесены к стороне.
Одежда на погребенных воинах истлела, и только почерневшие останки обозначали положение тел. Сохранились головки сапог, ботинок и, что странно, — обмотки. Люди (не один человек, не два!) лежали повдоль рядом с тем ящиком, да еще поперек, друг на дружке. Алевтина четко видела носок ботинка, а выше обмотку, другая обмотка стояла под углом над таким же ботинком — нога была согнута! Она содрогнулась от этого «непокойницкого» положения и невольно подвинулась к Валерке с оттопыренной по-детски губой, расширенными глазами глядевшего в яму. Невысокая девочка с косичками заносила в блокнотик увиденное — рисовала, проставляла какие-то цифры, обозначения, другая, постарше, учила ее, как делать.
Позже всех пришла Лизавета Пудова, хотя жила напротив. Постояла, поглядела в яму, закрыла лицо ладонями и так и пошла обратно, не отнимая рук от лица. Может, сына Серегу вспомнила?
Алевтина почему-то думала о Федоре — что и он мог бы погибнуть — в какие переплеты попадал, выходя из окружения! Слава богу, пожил еще. И хоть и помытарил ее, и за косы потаскал, и вожжами сколько раз охаживал, но хорошо, что пожил. Война, конечно, отразилась — болел легкими и нервов не мог совсем сдерживать. И тут, у этой ямы, она как-то окончательно все простила ему. И не слыхала, когда покинуло ее жуткое чувство от того, что
