Читать «Время прошедшее несовершенное» онлайн - страница 7

— Этот успел, — добавил я тихо. Как тень с того света, неслышно, без единого шелеста, прошла возле нас и пропала где‑то черная, сгорбленная фигура женщины, Эринии, собирающей в мешок сгнившие реликвии. Перед нами две таблички на общем надгробии. Йоанна читает:

— Возлюбленному другу… Роману Дженгелевскому… который трагически погиб в 1912 году… навсегда осиротевшая Юлия. Светлой памяти Юлии Остовски… учительницы… после долгой болезни сердца… умерла в 1958 году.

— Сорок шесть лет болезни сердца, — подсчитал я быстро. Йоанна читала дальше:

— Светлой памяти Яна Черского… инженера–химика… погиб на посту. Светлой памяти Леонарда Ковальского… натуралиста, путешественника, коллекционера… погиб в автомобильной катастрофе па семидесятом году жизни. Светлой памяти Беаты Барски… прима–балерины Оперы… после кратких страданий умерла, прожив двадцать лет. Светлой памяти Аполинария Здыба… высшего министерского служащего, пенсионера… тихо почил в бозе, прожив восемьдесят пять лет… Жена, Сыновья и Дочери, Внуки, Правнучки.

— Так он умер! — вскрикнул я к удивлению Йоанны. — Так, в конце концов, почил в бозе…

— Кто?

— А ты не помнишь, Йоанна? Лет пять назад мы были с тобой на каком‑то семейном ужине у инженера Здыба, и там был его дед, помнишь — почтенный старичок, над которым так страшно подшутил тот гипнотизер…

— Помню, — прервала она кратко. — На другой день мы с тобой расстались на целую неделю из‑за твоих новых странностей.

— Мне кажется, тогда мы расстались уже во второй раз.

— Нет. В пятый.

— В пятый? Так сколько же раз мы расставались?

— Не знаю. Раз пятнадцать, наверное.

— Но никогда так надолго, как…

— Ах, теперь это уже абсолютно безразлично.

Нас пригласил инженер Здыб, человек, в те наши годы нам сердечно сочувствовавший и помогавший. Пригласил в свой домик с садом на окраине города то ли по случаю второго дня какого‑то праздника, то ли на именины или день рождения деда, которого очень любила вся многочисленная семья.

Восьмидесятилетний дедушка, Аполинарий Здыб, оказался сухим старцем, погруженным в себя. Но после минутного наблюдения легко было отгадать, что он отличался когда‑то мужской силой и красотой. Его неразговорчивость не таила в себе несмелости или помрачения ума, и когда он в какой‑то момент отозвался на разговор за общим столом, полным сыновей, дочерей, внуков, правнуков и приглашенных гостей, то обнаружил свободное владение собой, достоинство и остроумие. Стало сразу ясно, что он был для домашних божеством. По крайней мере, до этого вечера…

За таким положением вещей следила — вероятно, все эти годы, — прежде всего жена, старуха строгая и неулыбчивая, всем своим обликом подчеркивавшая принадлежность к тому типу женщин, которые хорошо сумеют, следуя своим твердым принципам, воспитать детей трех поколений, не будучи при этом счастливыми в собственной личной жизни. И только увидев ее за этим семейным столом, я понял источник превосходных манер и в то же время внезапных бунтов нашего приятеля, инженера, ее внука.