Читать «Время прошедшее несовершенное» онлайн - страница 8

Гостей, не связанных с этим домом, было на приеме немного. Собственно, кроме нас с Йоанной присутствовал только один чужак, которого привел инженер. Причем пригласил его попросту из дружеских чувств — как мне казалось тогда, или из упрямства в минуту внутреннего бунта, как я догадался потом. Остальные собравшиеся были членами семьи разных поколений и какие‑то друзья или женихи девушек.

Этот незнакомый человек, приятель инженера, слегка сгорбленный, неясно очерченный джентльмен средних лет, уже за столом обеспокоил меня тем, что, говоря бесцветным голосом неслыханно банальные фразы, одновременно с отделенным от своих слов вниманием присматривался ко всем по очереди, причем не к тем, как это обычно бывает, кто что‑то говорил, но к тем, кто в данный момент молчал. Когда он мимолетно посмотрел и на меня, глазами, которые мне показались в этом взгляде просто усталыми и озабоченными, я перестал смеяться (а улыбался я развеселившейся Йоанне, такой прелестной с этим бокалом белого вина в нежной руке) и почувствовал необъяснимое желание немедленно уйти из этого дома.

Когда мы перешли после ужина в притемненный, мягкий салон, куда подали кофе и коньяк, сделалось еще теснее, хотя и менее шумно. Молодежь уселась прямо на ковер. Мы — где попало. Но деда ждало особое кресло. И Аполинарий Здыб — высший служащий министерства, пенсионер, с достоинством уселся в него.

До меня донесся отрывок тихой беседы:

— Да, уважаемый, — своим строгим и спокойным голосом отвечала старуха, бабка семьи, на какой‑то вопрос этого незнакомого гостя. — Мой муж не только возрастом, но и всей своей рассудительной, целеустремленной, трезвой и трудолюбивой жизнью заслужил уважение многочисленной семьи, которую сам же и создал.

И буквально сразу после этих слов начали твориться странные вещи. Этот человек, никому кроме инженера не известный, спросил деда Аполинария в упор:

— А откуда у вас этот шрам на правой щеке?

Сам вопрос был просто нескромным. Но произнесенный в этом мягком салоне, среди шепотов, внезапно твердо и громко, обратил на себя внимание всех. Тем более, что незнакомец вперился в морщинистые щелки глаз старика и не спускал своего взгляда.

Старуха неодобрительно воздела брови, но ответила спокойно и гордо:

— Аполинарий был легко ранен на войне. Он руководил известной в то время и неоднократно описанной штыковой атакой.

— Нет, — возразил старик так же громко, как прозвучал вопрос. — Нет, я не принимал участия ни в той атаке, ни в какой‑либо другой.

Все молча посмотрели на него.

— А не соблазняло ли вас стремление, — продолжал незнакомец, — поучаствовать в чем‑либо подобном?

— Я мечтал об этом всю жизнь. И даже сейчас. Да. Собрать вокруг себя осажденных и уже близких к панике, приказать: «В штыки!», самому первому ринуться, как таран, провести осмелевших по дюжинам трупов; и, мало того, — гениально ударить в чувствительнейшее место неприятеля, изменив тем самым судьбу всей почти проигранной битвы.

— А почему вы не пошли в атаку, о которой вспоминалось?

— Потому что боялся и укрылся в крапиве. Нашел меня потом поручик и хотел застрелить, но я его упросил. Он лишь треснул меня наотмашь шпицрутеном по лицу. Оттого и шрам.