Читать «Времена го(ро)да» онлайн - страница 8

Ведь что ни вечер, в концертном зале во имя 50-летия святой Октябрьской революции, что на месте греческой церкви в честь товарища Дмитрия Солунского, пляшут и юморят, поют и пляшут. Тьфу! Перекреститься-то не на что. Прямо в левый висок уперся магазин старой технической книги — с утра головная боль.

Несмотря на ежеутреннее брюзжание, в сущности, жаловаться Василию Андреевичу было не на что. Местоположением своим он был весьма доволен, не считая вида на злополучный подарок последнего Романова городу-герою Ленинграду. Италия всегда была для Василия Андреевича «чудесным, лихорадочным сном», и смежив веки, было так приятно представлять себя где-то на грани здесь и там, тогда и сейчас, в Италии на Итальянской улице.

И хотя на бывшей Малой Итальянской улице итальянской слободки нет давным-давно, да и одноименного сада тоже, но память места не умирает: сыны Италии продолжают вести здесь дела. Торгуют кожей и мехами, обувью и модным платьем. Почему бы и нет? Только вот откуда в Италии меха и зачем их везти в Россию?! Впрочем, пусть творят, что хотят.

За последние сто лет, что он был сюда определен, Василий Андреевич столько всего повидал на своей улице, что уж к смене хозяев лавок и кабаков относился как к смене времен года. Были одни — придут другие, а потом вновь все повторится по кругу.

Сейчас вот, к примеру, стоит сезон суши-баров. Всякие там Ки-До, Сумо, Мидзуки — один за другим открылись, и все на одной стороне улицы. «Да ты теперь у нас, брат Жуковский, настоящий японец. Только правосторонний!» — подшучивали над ним соседи. А когда он, обидевшись, начинал перечислять иные питейные и закусочные заведения, находящиеся в его пределах, только пуще смеялись.

Антон

Меж тем заведений было немало. И лишь с Антоном Павловичем Жуковский встречался в суши-баре — поскольку в Эртелевом переулке просто не было ничего более достойного. Поэтому когда Василию Андреевичу хотелось пожаловаться на свои болячки, он приглашал Чехова, как единственного медика в округе, отобедать колобками из риса с сырой рыбой. Тот ничего не имел против рыбы, но медицинские разговоры осточертели ему еще при жизни.

На этот случай у Антона Павловича был особый трюк: сильный припадок кашля гарантированно обрывал любую нежелательную дискуссию. Так и боролись: Чехов кашлял, Жуковский отпаивал его то зеленым чаем, то сакэ и продолжал твердить про утренние мигрени и вечерние почечные колики. В конце концов, они расставались, обессиленные друг другом и рисовой водкой, до следующего раза.

А следующий раз непременно наставал — особого выбора собеседников у обоих не было. Чехову вообще, кроме Жуковского и Некрасова, не с кем было и словом перемолвиться. Правда, наискосок от него жил Короленко, но они могли разве что помахать друг другу рукой — не кричать же через улицу? Жуковский пересекался еще с Маяковским и Радищевым, а через Литейный раскланивался с Белинским.