Читать «Времена го(ро)да» онлайн - страница 9

Саша, Коля и Володя

Радищев стал соседом Жуковского одновременно с Чеховым — он появился на Преображенской улице в октябре 1923-го. Ему же отдали заодно и одноименную площадь с придатком Церковного переулка, в честь особых заслуг перед новой властью.

Много места получил и «неистовый Виссарион»: его именем назвали Симеоновскую улицу, мост и площадь. На Спасской улице поселили казненного Рылеева, а на Пантелеймоновской — Пестеля. Обоим повезло: хоть есть куда зайти свечку поставить. А дальше к Неве, на Воскресенском проспекте, с видом на ненавистную крепость, обосновался Чернышевский.

Уж если по порядку вспоминать, кто, когда и где оказался, то раньше прочих в этом районе поселился Николай Алексеевич. В 1918-м он занял Бассейную улицу (и было же большевикам в 18-м году дело до городской топонимики!). И почти сразу же устроился со всеми удобствами: в 1921-м в его доме сделали музей. Так что в его распоряжении та же квартира в доме Краевского, где Николай Алексеевич прожил последние двадцать лет жизни, да еще теперь ему не надобно платить за нее две тысячи рублей в год, как прежде.

Правда, во всех комнатах постоянно галдят посетители, в основном гимназисты, которых больше всего интересует пыльное чучело медведя в прихожей. С другой стороны, у него всегда толклось много народу, и можно еще поспорить, кто шумнее — журналисты «Отечественных записок» или школьники!

Кстати сказать, Василию Андреевичу тоже памятен этот дом на углу Литейного и Бассейной — в 30-е там жила Сандрочка Войейкова, и он частенько навещал свою Сандрочку, свою Светлану. Одна беда: Жуковский с Некрасовым, хоть и живут совсем рядом, параллельны друг другу, и романтические баллады о шильонских узниках никак не могут пересечься с поэмами о том, кому на Руси жить плохо.

Рядом с Некрасовым, в 1921 году, на Басковой улице прописали Короленко, аккурат сразу после его кончины. Владимир Галактионович проживал в доме №9, там же находилась и редакция его журнала «Русское богатство». Бедный Короленко, оказавшись навеки привязанным к своей улице, не знал, куда себя приткнуть: там всегда было тихо и спокойно, никогда ничего не происходило — ни забастовок, ни арестов, ни скандалов, ни сбора подписей за или против чего-то — словом, тоска.

Поэтому обычно Короленко торчит либо на углу с Бассейной, бесконечными монологами заставляя Некрасова держаться от него подальше, либо на Преображенской площади (ее у Радищева недавно отобрали, вернув прежнее название), знаками агитируя Рылеева, Пестеля и Радищева создать хоть какое-нибудь тайное общество.

Кирочную улицу подарили Михаилу Евграфовичу в 1932-м. Теперь без него тяжеловато стало, Чернышевский оказался совсем в изоляции, в одиночестве. Все кружит вокруг своей станции метро, около ларьков тусуется, общества ищет — для него задушевные разговоры под пиво, говорит, как луч света в темном царстве. А около ларьков понятно, какая публика. Скоро последнее здоровье с ними потеряет.