Читать «Восхождение. Кромвель» онлайн - страница 123

Когда схлынула первая волна возмущения и накал первых, стихийно вспыхнувших речей стал остывать, именно он изложил продуманную программу, по которой должен был, по его мнению, работать парламент. Пим определил три направления. Прежде всего напал на высокомерное, явно наплевательское отношение короля к прежним парламентам и потребовал в полном объёме восстановить его традиционные привилегии. Затем перечислил все попытки архиепископа Лода возвратить англиканскую веру в лоно католической церкви и призвал возвратиться к её первоначальным основам, также в духе традиций, принятых большинством англичан. Наконец, он обрушился на произвольность и незаконность налогов, на корабельные деньги, на штрафы, на высокие пошлины, на аресты, нарушавшие Великую хартию вольностей, и потребовал гарантий как личной свободы каждого англичанина, так и свободы предпринимательства и торговли, для чего прежде всего необходимо обеспечить неприкосновенность прав частной собственности.

Его поддержали. Новая волна возмущения подхватила представителей нации. Каждый из них привёз в Лондон петиции и жалобы своих избирателей и спешил рассказать о бесчисленных злоупотреблениях. Речи этих сельских дворян не отличались ни богатством стиля, ни стройностью, зато в них громко звучали гнев и негодование того большинства, которое там, далеко, в небольших городках и на фермах, заждалось гарантий личной свободы, свободы предпринимательства и вероисповедания.

Одним из ораторов был Оливер Кромвель. Его выступление врезалось в память Филиппа Уорика, кавалера, приверженца короля, привыкшего оценивать человека по покрою камзола и ленты на шляпе, отчего его свидетельство вдвойне любопытно:

«Джентльмен, произносивший речь, был немалого роста и одет очень просто, в платье, сшитое домашним портным, в грубое и не особенно чистое бельё, местами запачканное кровью; его шпага плотно прилегала к телу; голос — резкий, но глухой. Джентльмен так энергично орал и бранился, что его поведение значительно понизило моё уважение к собранию, позволявшему так с собой обращаться... »

Естественно, Филипп Уорик не обратил никакого внимания, по какому случаю этот джентльмен немалого роста орал и бранился, зато разглядел на его белье пятна и отчего-то решил, что это пятна крови. Иначе оценил Кромвеля менее предвзятый современник:

«Рост его — средний, телосложение — крепкое, а голова таких размеров, что в ней мог поместиться большой запас всевозможных даров природы. Темперамент у него чрезвычайно горячий, но умеренный, в большей части случаев благоразумен. По натуре он до женственности склонен к милосердию при виде любого несчастья. Хотя Бог лишил его сердце страха перед чем-либо, кроме Своего гнева, но вложил в его душу нежность к страдающим...»

Ещё один наблюдатель был явным образом покорен его красноречием, суровым и своеобычным: