| Petersburg, famine-stricken, plundered by the villages, penetrated through and through by Arctic winds, surrounded by the enemy, shaken by plots, a city without coal or bread, its factory chimneys cold, a city like an exposed human brain, kept broadcasting from the Tsarskoye Selo radio station ideas as violent as bombshells. | Г олодный, расхищаемый деревнями, насквозь прохваченный полярным ветром Петербург, окруженный неприятельским фронтом, сотрясаемый заговорами, город без угля и хлеба, с погасшими трубами заводов, город, как обнаженный мозг человеческий, - излучал в это время радиоволнами Царскосельской станции бешеные взрывы идей. |
| "Comrades!" A lean fellow perched on a stone pedestal, his "Finnish cap" worn back to front, was shouting himself hoarse in the chill air. "Comrade deserters, you have turned your backs upon the imperialist reptiles ... we, the workers of Petersburg, tell you: you did right, Comrades! We're not going to be the hirelings of the bloody bourgeoisie. | - Товарищи, - застужая глотку, кричал с гранитного цоколя худой малый в финской шапочке задом наперед, - товарищи дезертиры, вы повернулись спиной к гадам-имперьялистам... Мы, питерские рабочие, говорим вам: правильно, товарищи... Мы не хотим быть наемниками кровавой буржуазии. |
| Down with the imperialist war!" | Долой имперьялистическую войну! |
| "Dow-ow-own...." The syllable rolled languidly over the groups of bearded soldiers. | - Лой... лой... лой... - лениво прокатилось по кучке бородатых солдат. |
| Their rifles on their shoulders, their bundles on their backs, they stood in heavy fatigue before the equestrian monument to Tsar Alexander III. | Не снимая с плеч винтовок и узлов с добром, они устало и тяжело стояли перед памятником императору Александру III. |
| Snow lay on the black mass of the tsar's figure, and on that of the orator in his wide-open jacket, haranguing the crowd from beneath the muzzle of the stumpy bronze horse. | Заносило снегом черную громаду царя и - под мордой его куцей лошади - оратора в распахнутом пальтишке. |
| "We mustn't throw aside our rifles, though, Comrades! | - Товарищи... Но мы не должны бросать винтовку! |
| The Revolution is in danger. The enemy is rising against us from all the corners of the world. In his predatory hands are mountains of gold and terrible weapons of destruction. He trembles with joy to see us drowning in blood. But we will not flinch. Our weapon is our ardent faith in world social revolution. It is coming, it is near...." | Революция в опасности... С четырех концов света поднимается на нас враг... В его хищных руках -горы золота и страшное истребительное оружие... Он уже дрожит от радости, видя нас захлебнувшимися в крови... Но мы не дрогнем... Наше оружие - пламенная вера в мировую социальную революцию... Она будет, она близко... |
| The end of his sentence was borne away on the wind. | Конец фразы отнес ветер. |
| A broad-shouldered man with his coat collar turned up stood near the monument. | Здесь же, у памятника, остановился по малой надобности широкоплечий человек с поднятым воротником. |
| He seemed to be taking no notice of the monument, the speaker, or the soldiers with their bundles. | Казалось, он не замечал ни памятника, ни оратора, ни солдат с узлами. |
| But suddenly a chance phrase caught his ear, or rather, not so much the phrase itself, as the frenzied conviction with which it was yelled out from beneath the muzzle of the bronze horse: | Но вдруг какая-то фраза привлекла его внимание, даже не фраза, а исступленная вера, с какой она была выкрикнута из-под бронзовой лошадиной морды: |
