| And growth has no end-- | А конца не существует. |
| One part of my life was given over to the service of destruction; it belonged to hate, to enmity, to killing. | Часть моей жизни была отдана делу разрушения, отдана ненависти, вражде, убийству. |
| But life remained in me. | Но я остался жив. |
| And that in itself is enough, of itself almost a purpose and a way. | В одном этом уже задача и путь. Я хочу совершенствоваться и быть ко всему готовым. |
| I will work in myself and be ready; I will bestir my hands and my thoughts. | Я хочу, чтобы руки мои трудились и мысль не засыпала. |
| I will not take myself very seriously, nor push on when sometimes I should like to be still. | Мне многого не надо. Я хочу всегда идти вперед, даже если иной раз и явилось бы желание остановиться. |
| There are many things to be built and almost everything to repair; it is enough that I work to dig out again what was buried during the years of shells and machine-guns. | Надо многое восстановить и исправить, надо, не жалея сил, раскопать то, что было засыпано в годы пушек и пулеметов. |
| Not everyone need be a pioneer-there is employment for feebler hands, lesser powers. | Не всем быть пионерами, нужны и более слабые руки, нужны и малые силы. |
| It is there I mean to look for my place. | Среди них я буду искать свое место. |
| Then the dead will be silenced and the past not pursue me any more-it will assist me instead. | Тогда мертвые замолчат, и прошлое не преследовать меня, а помогать мне будет. |
| How simple it is-but how long it has taken to arrive there! | Как просто все! Но сколько времени понадобилось, чтобы прийти к этому. |
| And I might still be wandering in the wilderness, have fallen victim to the wire snares and the detonators, had Ludwig's death not gone up before us like a rocket, lighting to us the way. | И я, быть может, так бы и блуждал на подступах и пал бы жертвой проволочных петель и подрывных капсюлей, если бы ракетой не взвилась перед нами смерть Людвига, указав нам путь. |
| We despaired when we saw how that great steam of feeling common to us all-that will to a new life shorn of follies, a life recaptured on the confines of death-did not sweep away before it all surviving half-truth and self-interest, so to make a new course for itself, but instead of that merely trickled away in the marshes of forgetfulness, was lost among the bogs of fine phrases, and dribbled away along the ditches of social activities, of cares and occupations. | Мы пришли в отчаяние, когда увидали, что могучий поток нашей спаянности и воли к простой, сильной, у порога смерти отвоеванной жизни не смел отживших форм, половинчатых истин и пустого тщеславия, не нашел нового русла для себя, а погряз в трясине забвения, разлился по болотам громких фраз, по канавам условностей, забот и разных занятий. |
| But today I know that all life is perhaps only a getting ready, a ferment in the individual, in many cells, in many channels, each for himself-and if the cells and channels of a tree but take up and carry farther the onward urging sap, there will emerge at last rustling and sunlit branches, crowns of leaves, and freedom. | Ныне я знаю, что все в жизни, очевидно, только подготовка, труд в одиночку, который ведется по великому множеству отдельных клеточек, отдельных каналов, и подобно тому, как клетки и сосуды дерева впитывают в себя стремящиеся кверху соки, передавая их выше и выше, так, может быть, в мощном слиянии единичных усилий родятся когда-нибудь и звонкий шелест осиянной солнцем листвы, и верхушки деревьев, и свобода. |
| I will begin. | И я хочу начать. |
