Читать «Венок Петрии» онлайн - страница 109

И, правду тебе сказать, как докумекала я, в чем тут дело, — хочь и знаю, что, верно, и другая причина есть, но делаю вид, что ничё боле нету, — мне навроде и полегчало. Ежели я могла на человека такую беду навлечь, что он без ноги остался, стало быть, и бог может отнять у меня руку.

Вот она правда божья: положи на весы да взвесь. И с богом, и с мужем квиты.

Может, на том бы я и успокоилась. Дак ведь болит проклятая!

Руки-то две нужны, кто ж по дому работу справлять будет, попробуй с одной рукой, никак не выходит. А чуть больной двинешь, она давай ныть, ломить да стрелять, ажно искры из глаз сыпются.

Ночью спать не могу. Повернешься невзначай, проснешься от боли, и уж до утра не заснуть.

Опять, господи, нехорошо. Ладно, согласная я на божью кару, не противлюсь ей, заслужила, не жалюсь, но кто, брат, за калекой мужем ходить будет? У Зоры, племянницы, — она с нами в ту пору ишо жила — свои заботы. На ее не понадеешься.

Оглядываю я руку, кажную минуту меряю. Разденусь до половины, встану перед зеркалом и сравниваю одну руку с другой. Но ничё особенного не примечаю, руки как руки, может, правда, одна чуть потоньше. Стало быть, сохнет помаленьку.

Терпела я какое-то время, никому ничё не говорила. Кое-как одной рукой управлялась. А больная плетью висит.

Увидал это однажды Миса.

«Ты что руку так держишь?»

«Да болит чтой-то».

«Как болит?»

«От плеча до пальцев скрозь ноет. И делать ей ничё не могу!»

«Не шути с этим, — говорит. — Я калека, не хватало тебе увечной стать, и готово дело. Возьмемся за руки и пойдем по деревням милостыню просить».

Прикрикнула я на его.

«Чего ерунду мелешь? Болтаешь чего ни зря. Какой ты калека? Язык без костей, вот и городишь невесть что».

«Ладно, — говорит, — не стану городить».

Но все ж таки тревога меня гложет. А и вправду, ежели не отпустит рука, что мы делать станем? Хошь не хошь, а выйдет, как он сказал. Ему уход нужон, а у меня рука, как у деревянной Марии. На кой ляд ему такая жена!

Не поверишь, но, как я об том подумала, опять мне маленько полегчало. Руку навроде отпустило чуть. Двигаться начала, чегой-то делаю ей. Не висит плетью, как допрежь того висела.

А немного погодя приметила я, что она отпускает, когда я для Мисы что делаю. Стираю иль стряпаю, на стол подаю. Тут или вовсе не болит, или болит, но самую малость. А как надо чтой-то для дома сделать, большую стирку, обед сготовить, кастрюли вымыть, снова так схватит, что нет мочи терпеть.

Как же так, думаю. То болит, то не болит? Что за нескладица?

Я про такое и не слыхивала. И все на мою голову.

Смотрит на меня Миса, смотрит, а там и говорит:

«Завтра чтоб пошла к доктору Чоровичу. Он во всех болестях понимает, вылечит и твою руку».

Хорошо, думаю, послушаюсь. Миса поумней меня будет.

Назавтра иду к доктору.

Принял он меня ласково. Смотрит поверх очков и спрашивает:

«На что жалишься, Петрия?»

«Чтой-то в руку вступило, — говорю, — шевельнуть не могу».

«Как это вступило? Ушибла небось?»

«Да нет», — говорю.

«Ну-ка поглядим».