Читать «Великий Моурави 6» онлайн - страница 66
Анна Арнольдовна Антоновская
перевести: "Что? Что случилось?!" -
"Ничего, говорю, не случилось, вот прислужника себе взял". Посмотрела Айша на
"прислужника" и сперва расхохоталась,
затем браниться начала: "Эстек-пестек! Разве четырехлетний обязан кувшин
поднимать?" Я молчал. Когда служанка живет
в доме ровно столько, сколько тебе самому лет, она имеет право и ругаться. Но
вот она устала, и я сказал: "Айша, не
притворяйся злой, отведи Ибрагима в баню, найми терщика на четыре часа..." - "На
четыре часа? Он и за два с твоего
прислужника грязь вместе с кожей снимет!" - "...И пусть даже пылинки на нем не
останется, - продолжаю я, будто не
расслышав. - Пока будет мыться, купи одежду и на запас... только дешевую не
бери, непрочная. Цирюльнику прикажи
красиво обрить". Посмотрел на меня Ибрагим (О аллах! Как посмотрел! Одиннадцать
лет прошло, а все помню) и говорит!
"Ага Халил, мне не семь и не четыре, а ровно шесть лет вчера исполнилось".
- Видишь, ага Халил, за твое доброе сердце, аллах послал тебе радость.
- А что потом было? Ибрагим полюбил тебя и забыл родных?
- Удостойте, эфенди чужеземцы, меня вниманием. Не сразу все пришло:
семь месяцев откармливала его Айша.
Затем пришлось новую одежду покупать, - красивый, высокий стал. Учителя, как уже
сказал, не взял, сам учил. Айша
жалела его, продолжала сама убирать. И тут в один из дней, как раз под пятницу,
приходит в лавку чувячник и смиренно
кланяется: "Да наградит тебя аллах! Помог ты нам, сына взял, - чуть с голоду не
умер. Младших больше кормили... Сегодня
решил, пора сына повидать, и еще... может, поможешь: три мангура очень нужны". Я
дал пять мангуров и говорю: "Во
славу аллаха, вот Ибрагим". Чувячник смотрит, потом обиженно говорит: "Я своего
Ибрагима хочу видеть". - "А это чей?" -
"Чей хочешь, ага, наверно, твой". Тут Ибрагим засмеялся: "Ага отец, это я".
Чувячник от удивления слова не мог сказать,
поклонился, ушел. Через пятницу опять заявился и сразу двадцать слов высыпал:
"Я, ага Халил, за сыном пришел". - "Как
за сыном? Жена твоя совсем мне его отдала". - "Меня не спросила. Мы бедные, за
такого мальчика купец Селим много
даст". - "А ты сколько хочешь?" - говорю, а сам чувствую: сердце сжалось. А
чувячник взглядом Ибрагима оценивает,
боится продешевить; наконец выдавливает из себя, как сок из граната: "Каждую
пятницу по пять мангуров". Я обрадовался,
хотя знал, что все берущие мальчиков в лавку три года не платят, лишь кормят не
очень сытно и раз в год одежду старую
дают. Схватил он пять мангуров, а в следующую пятницу приходит и говорит: "Все
соседи-моседи смеются - за такого
мальчика меньше шести мангуров нельзя брать". Еще через пятницу запросил семь. Я
дал. Потом восемь - дал, девять - дал,
десять - тоже дал. В одно из новолуний вдруг приходит и требует учить Ибрагима
чувячному делу. Двенадцать, пятнадцать
мангуров даю, а он и слушать не хочет: "Отдай сына!" Я рассердился, и он кричать
начал. Народ сбежался. Чувячник руками
машет, как дерево ветками, по голове себе колотит: "Аман! Аман! Сына не отдает!