Читать «Великий Моурави 6» онлайн - страница 45

глаза, ибо эти люди от рождения слепы, но

слепы странно: низменное видят, прекрасное - нет. А я думал, что божественное

вернет им человеческое. Да, без человека

все мертво, но если в человеке нет человека, он хуже медузы и равен ее отражению

в зеркале.

- Одно скажу, господин мой Эракле, мало счастья нашел ты в богатстве

своем. Ты одинок, а это страшнее всего.

- А боги? Нет, моя госпожа, не одинок я! Величественное - под одной

крышей со мною. Сознаюсь, я немного

ошибся: не вдохнули люди душу в мрамор, и мрамор не оживил людей. Слишком чужды,

скажем, бог света, златокудрый

Аполлон, и Индра, бог индийских небес, князьям Ило и Заза.

От души смеялась Хорешани, представляя рядом с богами чопорных князей

Барата: "О, этот мудрец умеет

распределить ценности!"

- Знаешь, уважаемый Эракле, есть человек, который надеется превратить

князей крохотной души в витязей

большого сердца...

- Покажи мне этого мага, и я скажу, что еще не все видел на поверхности

земли и воды.

- Боюсь, заспорите вы сильно. Это все равно, что усадить рядом луну и

солнце. Ты живешь весь пусть в

прекрасном, драгоценном, но все же камне, в золоте. Он - весь в человеке. О

человеке его мысль, его печаль, о человеке его

боль. Полон он дум о родине. Ты же... не сердись, - ты не знаешь, где твоя

родина. Тебя не беспокоит, кто терзает ее. Ты не

страдаешь за нее в настоящем, не думаешь о ее будущем. Ты прав: если нет души,

то, как бы искусно ни было сотворенное

ваятелем или живописцем, - это только камень, металл, дерево, все то, из чего

амкары создают вещи, но не человека из

плоти и крови.

- Как ты умна, госпожа моя! Ну, а разве из человека нельзя лепить так

же, как из глины? Вот твой ваятель из двух

остолопов намерен создать двадцать воинов.

- Почему двадцать?

- На потомство надеется.

Луч солнца пал на лицо Посейдона, он словно смеялся. И им было весело

оттого, что так легко понимают друг друга

и что в храме установилась атмосфера дружелюбия.

Эракле коснулся пряжки на сандалии бога морей, вошел старый грек в

красной шапочке, неся на подносе сладости

и серебряный сосуд с ароматным кофе.

Хорешани непринужденно наполнила тонкие фарфоровые чашечки и протянула

восхищенному Эракле.

Отпив кофе и надкусив рассыпчатое печенье, Хорешани спросила:

- Ты не боишься, что богатство твое способно вызвать зависть даже в

пашах и везирах?

- Не в них одних! Уверен - и в многочисленных родственниках султана.

Но... я бы не был созерцателем всего

прекрасного и уродливого, если б не думал о возможности невозможного. Но

догадываешься ли, госпожа моя, о назначении

этой скамьи?

- Увы, Эракле, глаза мои просты и видят только то, что видят. Удобная

мраморная скамья способствует беседе и

думам.

- Это не только скамья, но и крышка, прикрывающая мое последнее

убежище.

- Не понимаю.

- Хорошо, если до конца моих дней не придется к нему прибегнуть. А