Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 330

единоверцев, самой судьбой приведенных к Жинвали? Никто не мог припомнить, но,

очевидно, это был сам Матарс. И уже Пануш, Нодар, дружинники, не прекращая

рубки, наперебой кричали: "Рус идет! Рус идет!"

Вслед за казаками появились цепи спешившихся стрельцов и открыли дружный

пищальный огонь. Поднялась суматоха. Сарбазы ринулись вниз. Дружинники слали им

вслед прощальный камень. Крик, смешанный говор, проклятия, смех. И в то время

как казаки сковали конный запас минбаши, стрельцы бегом, распустив по ветру

золотое знамя с черным черкесом, приближались к развалинам крепостцы.

Ошеломленные сарбазы, не достигшие верха стены, спешили по лестницам обратно

вниз, другие, отбиваясь, пятились по стене к лестницам. Панический возглас: "Рус

идет! Рус идет!", как раскаленный шар, перебрасывался от одного сарбаза к

другому. Скатившись к подножию крепостцы, сарбазы проворно откинули лестницы от

стен, не давая возможности картлийцам спуститься им на плечи. Пока Матарс, Пануш

и Нодар, переложивший шашку из кровоточащей правой руки в левую, а за ними

дружинники сбегали по внутренним каменным ступенькам, минбаши, понеся страшный

урон, отступил с сарбазами к "Седды Искендер".

Меркушка с горящими глазами, судорожно сжимая обновленную пищаль, и

Овчина-Телепень-Оболенский, отбросив кольчужную сетку, прикрывающую голову,

перепрыгивая через мертвых кизилбашей, конусообразные барабаны, ворохи хвороста,

изогнутые доспехи, взбегали вверх по отрогу.

Омар, раньше других добравшиися до Матарса, коротко рассказал ему о

хитроумии терского воеводы, о стрельцах и казаках, пришедших в черкесской

одежде, но с огненным русийским боем на помощь картлийскому воинству. Омар еще

говорил о чем-то, горячо и убежденно, и Матарс, так неожиданно вырвавшийся из

персидского капкана, переводил быстрый взгляд с громоздящихся развалин крепостцы

на приближающихся русских, огнем и мечом разорвавших кольцо мусульман.

Как брат после долгой разлуки обнимает брата, так сжимал в своих объятиях

Пануш запыхавшегося Меркушку. Он знал все, что знал Дато. Несколько поодаль

Овчина-Телепень-Оболенский, разорвав зубами ширинку, перевязывал Нодару

окровавленную руку. Стрельцы перемешались с дружинниками и наперебой засыпали

друг друга вопросами, не понимая и силясь понять смысл слов хотя бы по

красноречивым жестам, дополняющим эти слова. Омар, перебегая от группы к группе,

наспех переводил сказанное. Белокурый Офонка Ермаков, расплываясь в добродушной

улыбке, наседал на Роина Чорбадзе и, тыча себя в грудь пальцем, беспрестанно

повторял: "Москва! Москва!" Черноголовый Гамрекел Алавидзе, сняв с шеи амулет

против дурного глаза, прилаживал его к рукаву Богдашки Рыболова. Сотник Шалин,

изо всех сил ударяя Матарса по плечу, восторженно указывал на разбитую, но не

побежденную крепостцу и потрясал кулаком в сторону персов.

Оживленный разговор ширился. Показались казаки - лихие, в червоных

кунтушах, в кафтанах, разорванных вдоль и поперек, в богатых узорчатых и