Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 331

парчовых кушаках, оттенявших нарочитую бедность остального наряда, в красных

сапогах, широченных шароварах и в высоких шапках из черных смушек с красными

тульями, с пистолетами, торчащими из-за кушаков. Приветственно потрясали они

длинными пиками и турецкими ятаганами, вызвав восхищение картлийцев,

разразившихся громоподобным "ваша-а! ваша-а-а!" и ударами щитов о щиты.

Омар не успевал переводить. Вавило Бурсак изумленно разглядывал овеянного

жаром битвы Матарса, свирепый вид которого усиливала черная повязка через глаз.

"И впрямь "барс"! - решил атаман, выслушав Омара. И, смотря в упор на Матарса,

выкрикнул:

- Ты, грузинец, чую, по-нашему басурман не любишь, да мы с тобой их

выкосим так, що они вовек не забудут.

- Не забудут, атаман, вовек, - согласились стоявшие позади Бурсака терцы

Петр Среда и Каланча Фрол, - потому что они, бисовы дети, пулей ныне зачеркнули

жизнь Белого Гераски. И мы поклялись взять кровь за кровь!

Омар перевел, и Матарс благодарно, приложив руку к сердцу, склонил

голову:

- Спасибо вам, русийские казаки! По закону наших гор поклялись. - И

обернулся к стрельцам: - И вам, московские стрельцы, спасибо! Как вечен в этом

ущелье рокот Арагви, так вечен будет в нашей памяти ваш благородный приход!..

И снова ночь густою чернью до краев наполнила ущелье, точно сомкнула

вершины, оставив лишь узкую щель, в которую едва проникают звездные отсветы.

Прохлада исходит от гигантских скал, и гул бурлящей Арагви отдается в расселинах

адским ревом, как будто силится вселить жуть в сердца воинов.

"А русийцев даже черные духи не смутят, - думает Матарс, обходя посты

часовых и глубокое подземелье, где укрыты казачие и стрелецкие кони. - Расскажу

- не поверят, с каким спокойствием русийцы после жаркой битвы предались мирному

сну. Вот этот чернокудрый подложил под голову седло. А этот, совсем

золотоголовый, - свернутую черкесскую бурку, а этот, огненноволосый, - просто

камень".

Тропинки в скалах, скрытые мглой, внушали опасение и картлийцам и

кизилбашам. И вот на невидимых выступах запылали десятки костров, словно

повисших в мрачном воздухе. И эти дергающиеся оранжево-красные языки придали

ущелью еще более зловещий характер.

Когда Матарс вернулся в подземелье, там уже собрались от русских

пятисотенный Овчина-Телепень, сотники Шалин и Черствый, походный атаман Вавило

Бурсак, есаул Головко. У входа на страже, опершись на пищаль, стоял Меркушка.

Самодельный светильник слабо освещал лица военачальников. Пануш кратко

излагал цель военных действий азнаурской дружины у Жинвальского моста: прорыв в

Хевсурети. Омар переводил, а пятисотенный скупо высказывал свои замечания и

сетовал, что столько полегло грузин возле одного моста, а проход к хевсурам

закрыт накрепко. Вавило Бурсак же время от времени цедил сквозь зубы: "Эге!"

или: "А що?" и старательно раскуривал люльку.

Пануш замолк. Пятисотенный встряхнул светло-коричневыми кольцами волос,

прошел, пригибаясь, под низким сводом и опустился рядом с Матарсом. Положив меч