Читать «Великий Моурави 4» онлайн - страница 314

отпустить его с партией стрельцов на знатную охоту.

Вошел Лев Дмитриевич независимо и отдал поклон почтительный, но не

слишком низкий. Наряд его не отличался роскошью, но рукоятка сабли горела

сапфирами и рубинами. Он бегло взглянул на рукописные книги в переплетах из

свиной кожи, задержал взгляд на кольчуге с наручами из тонких колец и бармах и,

по приглашению воеводы, опустился на скамью, крытую ковром.

Блики от узорчатой лампады падали на старинный образ Спаса

Нерукотворного. Подавшись в полумглу, Хворостинин выслушал жаркую просьбу

пятисотенного, подумал и отказал: "Не до туров!"

Овчина-Телепень нахмурился: "надобно поразмяться", и затеребил

коричневатые усики, смешно оседлавшие его верхнюю губу.

Воеводе пришелся по сердцу порывистый начальник пяти сотен стрельцов.

Властно хлопнул в ладоши, приказал слуге подать две братины с вишневым медом.

Запенились заздравные сосуды. Не успел Лев Дмитриевич прочесть надпись, вьющуюся

вокруг братины: "Питие во утоление жажды человеком здравие сотворяет, безмерно

же вельми повреждает", и прикоснуться к заманчивому напитку, как за белой

завесой послышался конский топот, крики караульных, зычный голос Меркушки, чьи-

то голоса, чужеземная речь.

Вбежал сотник, стараясь не бряцать саблей: - Прикажи принять, боярин...

Из земли Иверской, от грузинцев гонец!..

Удивленно приподняв бровь, Хворостинин приказал подать другой кафтан.

Любопытствуя, Овчина-Телепень поспешил за дверь, встретить гонца.

В парчовом охабне с широкими на груди застежками, украшенными жемчугом и

золотыми кисточками, боярин казался еще шире в плечах. Держась чинно, он усадил

Омара и напряженно стал вглядываться в послание так полюбившегося ему в Москве

свитского дворянина, грузина Дато.

В черной чохе, с шашкой в черных ножнах, с черным кинжалом на черном

поясе, верный слуга княгини Хорешани принес с собой, казалось, тень того мрака,

который окутал сейчас грузинскую землю. Сурово сомкнув губы, Омар устремил на

воеводу взор, отражавший скорбь и притаившуюся досаду. Живя раньше в Терках, он

полюбил русских за широту души, за грустные напевы и бесшабашную удаль. Не без

труда в течение трех лет учился он изъясняться по-русски и легко привык к

тульскому ружью, сменившему потемневший от времени лук в мохнатом чехле за

плечом.

Приглашенный воеводой на беседу пятисотенный слушал перечень неслыханных

надругательств.

Затем Омар зачитал по-татарски текст послания:

- "...Нечестивые персы, боярин, опустошили Картли-Кахетинское царство,

вонзили когти в сердце страны - Тбилиси. Один лишь верный сын отечества - наш

полководец Георгий Саакадзе - продолжает вести с ними неравный бой. Рассчитывал

он на приход к нему грузин-горцев, отважных хевсуров. Но Хосро-мирза,

вероотступник, раб шаха Аббаса, почуяв для себя смертельную опасность,

стремительно, с помощью предателей-князей, успел проникнуть в ущелье Арагви,

закрыл тысячами сарбазов все проходы в Хевсурети и оцепил горы смертельным