Читать «Великие дни. Рассказы о революции» онлайн - страница 257
Вадим Михайлович Кожевников
— Что сидишь? Идти не можешь? — услышал Никанор голос Гольтоулева.
— Как — не могу идти? Идти могу. Да зачем идти? Сидеть лучше. Вот посижу и пойду дальше. Куда мне торопиться.
В озере крякали утки — должно быть, селезня приглашали.
"Хоть бы ушел Гольтоулев. Хоть бы утки не улетели бы", — подумал Никанор.
Но Гольтоулев не уходил. Он сидел на горе, смотрел на Никанора и смеялся.
— Куда тебе торопиться, Никанор? Ты сиди, а я пойду, уток убью. Утятины мне захотелось.
В это время в лесу собака Гольтоулева залаяла радостным лаем. В лесу плакал заяц. Собака его поймала.
Гольтоулев пошел в лес — взглянуть, а Никанор подождал, пока он скроется, и пополз к озеру по берегу ручья. Ручей бежал к озеру, торопился. "Был бы ручьем, — подумал Никанор, — к озеру бы побежал. Лялеко в палатке есть просит".
Никанор полз к озеру с горы. Солнце подошло к Гольтоулевой горе, вот-вот спрячется.
Утки поднялись над озером, хлопая крыльями. Вот-вот улетят.
Никанор выстрелил. Две утки упали на другом берегу озера. Никанор понял, что ему не доползти до того берега, если он даже будет ползти туда всю ночь. И он заплакал.
Солнце спряталось за гору Гольтоулева, когда Никанор услышал мягкие шаги Гольтоулева и его собаки.
— Помираешь? — сказал Гольтоулев. Сплюнул. — Я тебе говорил, все равно помрешь.
— Дочка Лялеко помирает.
— Помрет, — сказал Гольтоулев.
Помолчал.
— Уток ты убил? Я видал. На той стороне упали твои утки. Не доползти тебе будет. Разве собаку послать за твоими утками. Купец! Сюда!
Собака бросилась в озеро, переплыла его и принесла утку. Поплыла за второй уткой.
— Хорошая у тебя собака, — сказал Никанор. — Добрая собака. У ней я возьму уток. Для дочки утки. У тебя бы не взял.
— Взял бы, — сказал Гольтоулев. — Все равно бы взял.
Гольтоулев пошел. Пройдя шагов сто, оглянулся.
— Теперь, пожалуй, не помрете. Жить будете, уток поедите.
— Не будем есть твоих уток! — крикнул Никанор и бросил слабой рукой уток вслед Гольтоулеву. — Лучше умрем.
— Дело ваше, — сказал Гольтоулев.
Из всех орочон только один Гольтоулев не боялся оспы.
В городе доктор велел ему засучить рукав, смазал руку чем-то крепким вроде водки и тоненьким ножичком сделал царапину.
— Теперь клейменый я, — сказал Гольтоулев.
— Зато бояться тебе нечего, — сказал доктор. — От оспы не помрешь.
— Эко! А если обманываешь, белку хочешь даром получить? Пиши расписку. Если от оспы помирать буду, сына к тебе пошлю. Ты ему белку отдашь назад.
Когда пришла оспа в стойбище Гольтоулева, он подумал:
"Сына теперь у тебя нету, Гольтоулев. Помирать от оспы будешь, кого за белкой пошлешь?"
На другой день после встречи с Никанором у озера спустился Гольтоулев с горы. Шел он посмотреть, жив ли Никанор с дочкой, или уже их нет.
Нагнулся Гольтоулев и, не постучав — зачем к мертвым стучать? — легким шагом вошел в палатку Никанора.
Никанор и Лялеко сидели за столом и пили чай.
— Живы? — удивился Гольтоулев. — Эко! Наверно, моих уток поели, потому живы.
— Не ели мы твоих уток.