Читать «Великие дни. Рассказы о революции» онлайн - страница 256

В палатках под горой стало дымно. Дымом хотели выгнать орочоны, выкурить болезнь.

Тихо стало в палатке Васьки Оседлова. Не слышно стало крика маленького Гольчея, Оседлихи не слышно стало, ее тяжелых шагов не слышно стало, ее голоса не слышно стало — как она ругалась, самого Васьки не слышно было. Тихо стало в других палатках, страшно стало.

В горах кричал ветер. Олени тыкались мордами в двери палаток, искали хозяев.

Где-то выли собаки — должно быть, оплакивали человека.

В палатке Никанора стало холодно. Пошел Никанор за дровами, дошел до дверей и упал лицом в снег.

Лялеко взяла отца за ноги и потащила. Ноги Никанора высохли, отощали, Никанор стал легким, чуть тяжелее зайца. Лялеко положила его на нары возле печки. Затопила печку. Печка вздрагивала, в печке прыгал огонь и гудел.

Никанор лежал тихий. Лялеко потрогала его. Он был горячий.

— Пить, — сказал Никанор.

Лялеко выбежала на мороз и принесла горсть снега. Никанор пососал снег, как олень, и уснул.

Утром постучался Гольтоулев. Он нагнулся и мягкими, легкими шагами вошел в палатку, подошел к печке и стал греть руки.

— Где отец? — спросил он Лялеко.

— В углу отец. Спит.

— Разбуди отца.

Никанор проснулся.

— Здравствуй, — сказал Гольтоулев. — Помираешь?

— Здорово, — приподнялся Никанор.

— Помираешь, спрашиваю? Помрешь, наверно.

— Помирать неохота.

— Кому охота помирать!

Гольтоулев сел на нары.

— Оседлов помер, — сказал он, — вместе с Оседлихой. Беспалый помер с Беспалихой вместе. Лаврентий помер вместе с бабой и сыновьями на одной постели. Степан помер. Микула помер. Миколай помер тоже. Ты до завтра продержишься ли? Не продержаться, пожалуй, тебе. Помрешь.

— Помру, пожалуй.

— Пока не помер, рассчитаться нам надо. В позапрошлом году ты у меня сухарей брал полтора мешка, пороху брал пять фунтов, дрели семь аршин брал. Я у тебя двух соболей брал. За одного соболя я тебе заплатил. За другого соболя получи с вычетом за должок. Помрешь, соседи не скажут, что Гольтоулев воспользовался. Помирать будешь, девчонку за мной пошли, проститься я с тобой хочу.

Гольтоулев нагнулся и вышел на мороз. В холодной палатке сказал он соседу Кирилке:

— Помираешь?

— Нет пока.

— Все равно помрешь!

— Кто знает, может, жить останусь.

— Пока не помер, рассчитаться бы нам следовало. Такой молодой и помираешь.

— Уйди! Не то стрелять в тебя стану. Все равно помирать.

— Стрелять погоди. Рассчитаться надо.

— Застрелю тебя. Это и будет мой расчет.

— Не застрелишь!

— Застрелю!

— Ружье тебе не поднять будет.

— Баба, дай ружье!

— Эвон, какой! Сердишься. Сердиться не надо. Сердитому помирать хуже будет. Помирать начнешь, бабу за мной пошли, проститься надо.

Плохо стало в палатках. На нарах лежали мертвые. Мертвым ничего еще было. Живым было хуже. Они истощали, не могли встать, поднять мертвых и вынести их, не могли дойти до леса и застрелить птиц.

Никанор выполз из палатки и увидел солнце. Давно солнце не видал. Солнце случилось на краю неба. Лес был близко — темный, хороший. Никанор хотел отправиться в лес, но не смог. Сел Никанор на обгорелый пень. Солнце подошло к горе Гольтоулева. Спрячется солнце за гору Гольтоулева — будет ночь. Никанор встал, прошел десять шагов и снова сел.