Читать «Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года» онлайн - страница 224

Позднее Керенский противоречиво высказывался о своих намерениях того времени: «Что касается вопроса об обнародовании закона о смертной казни, за исключением Петроградской области, то его также нужно было решать...» ^{Что это за закон, исключавший Петроградскую область? А что бы он включал? Еще более глубокий тыл? В другой своей эмигрантской работе Керенский как ни в чем не бывало цитирует Савинкова, который вспоминает о планах в ближайшее время ввести военное положение и смертную казнь в Петрограде. Учитывая возражения самого Керенского по поводу введения смертной казни в условиях, когда не сформирована надежная судебная система, получается, что он испытывал сильные колебания по этому поводу в августе 1917 г. и не был готов перейти к политике широких репрессий, предполагавшей казни по политическим мотивам.}

Сообщив, что правительство допускало возможность введения смертной казни в тылу, Керенский пускается в длинные рассуждения, где пишет и нечто противоположное только что сказанному: «Лично я был решительно против восстановления смертной казни в тылу, потому что считал совершенно невозможным выносить смертные приговоры, скажем, в Москве или Саратове, в условиях свободной политической жизни.

Убийство человека по приговору законного суда, в соответствии со всеми правилами и нормами официального ритуала казни, является великой «роскошью», которую может позволить себе лишь государство с отлаженным административным и политическим аппаратом»^{. Более того, он здесь же признал неэффективность введения смертной казни и на фронте. В любом случае, Керенский был готов санкционировать смертную казнь лишь в крайне ограниченной сфере и, понимая, какой это вызовет скандал, колебался и пытался сдержать сторонников смертной казни.}

6-7 августа распространились слухи об отставке Корнилова, которые привели к своеобразному смотру общественных сил в поддержку Главнокомандующего. Телеграммы с протестом против отставки направили Военная лига, Исполком Союза офицеров армии и флота, Совет Союза казачьих войск, Союз Георгиевских кавалеров и др. Союз Георгиевских кавалеров грозил вооруженным сопротивлением в случае отставки Корнилова. В заявлении Совета Союза казачьих войск говорилось: «Генерал Корнилов не может быть смещен, поскольку является настоящим вождем народа», который может вывести страну и армию из критической ситуации^.

8-9 августа в поддержку Корнилова выступило Совещание общественных деятелей, организованное участниками Прогрессивного блока Госдумы.

Однако в это же время один из лидеров кадетов В. А. Маклаков после совещания правой общественности с офицерами, приехавшими из Ставки, сказал лидеру Союза офицеров полковнику Новосильцеву: «Передайте генералу Корнилову, что ведь мы его провоцируем, особенно М-ъ. Ведь Корнилова никто не поддержит, все спрячутся»^{. Рассказывая об этом эпизоде в письме самому М-у, то есть Милюкову, Маклаков возложил ответственность на провоцирование генерала на более широкий круг правой, в том числе и офицерской, общественности: «Я был поражен и испуган тем общим впечатлением, которое посланцы Корнилова вынесли из этого собрания; это впечатление было, что «общественные деятели» им сочувствуют и их поддерживают. Помню, что я очень резко упрекнул Новосильцева в том, что эти посланцы сознательно или бессознательно ведут двойную игру: говорят нам, что дело уже решено, что выбора нет, в то время, когда ничего еще не решено, а затем сообщают генералу Корнилову наше отношение к совершившемуся факту под видом отношения к самому проекту». Конечно, правые суетуны вносили в политическую подготовку переворота изрядный информационный шум. Но все же и сам Маклаков признавал, что офицеры осуществляли лишь зондаж самого Корнилова. Так что для него все было в главном решено, и следовало лишь определиться с деталями создания правого репрессивного режима.}