Читать «Варенька Олесова» онлайн - страница 25

Елизавета Сергеевна любовалась им, прищурив светлые глаза, и в них сверкала искорка вожделения.

– Во всём, что вы так сильно и красиво сказали, – размеренно и ласково заговорил Ипполит Сергеевич, воспользовавшись невольной паузой утомлённого оратора и желая успокоить его, – во всём этом звучит бесспорно много искреннего чувства, пытливого ума…

«Что бы ему сказать этакое охлаждающее и примиряющее?» – усиленно думал он, сплетая сеть комплиментов.

Но его выручила из затруднительного положения сестра. Она уже насытилась и сидела, откинувшись на спинку кресла. Тёмные волосы её были причёсаны старомодно, но эта прическа в форме короны очень шла властному выражению её лица. Её губы, вздрогнувшие от улыбки, открыли белую и тонкую, как лезвие ножа, полоску зубов, и, красивым жестом остановив брата, она сказала:

– Позвольте и мне слово! Я знаю одно изречение какого-то мудреца, и оно гласит:

«Неправы те, которые говорят – вот истина, но неправы и те, которые возражают им – это ложь, а прав только Саваоф и только Сатана, в существование которых я не верю, но которые где-нибудь должны быть, ибо это они устроили жизнь такой двойственной и это она создала их.

Вы не понимаете? А ведь я говорю тем же человеческим языком, что и вы. Но всю мудрость веков я сжимаю в несколько слов, для того чтобы вы видели ничтожество вашей мудрости».

Кончив свою речь, она с очаровательно ясной улыбкой спросила у мужчин:

– Как вы это находите?

Ипполит Сергеевич молча пожал плечами, – его возмущали слова сестры, но он был доволен тем, что она укротила Бенковского.

А с Бенковским произошло что-то странное. Когда Елизавета Сергеевна заговорила, – его лицо вспыхнуло восторгом и, бледнея с каждым её словом, выражало уже нечто близкое к ужасу в тот момент, когда она поставила свой вопрос. Он хотел что-то ответить ей, его губы нервно вздрагивали, но слова не сходили с них. Она же, великолепная в своём спокойствии, следила за игрой его лица, и, должно быть, ей нравилось видеть действие своих слов на нём, в глазах её сверкало удовольствие.

– Мне, по крайней мере, кажется, что в этих словах действительно весь итог огромных фолиантов философии, – сказала она, помолчав.

– Ты права до известной степени, – криво усмехнулся Ипполит Сергеевич, – но всё же…

– Так неужели человеку нужно гасить последние искры Прометеева огня, ещё горящие в душе его, облагораживая её стремления? – с тоской глядя на неё, воскликнул Бенковский.

– Зачем же, если они дают нечто положительное… приятное вам! – улыбаясь, сказала она.

– Ты берёшь очень опасный критерий для определения положительного, – сухо заметил ей брат.

– Елизавета Сергеевна! Вы – женщина, скажите: великое идейное движение женщин какие отзвуки будит в вашей душе? – спрашивал вновь разгоравшийся Бенковский.

– Оно интересно.

– Только?

– Но я думаю, что это… как вам сказать?., это стремление лишних женщин. Они остались за бортом жизни, потому что некрасивы или потому, что не сознают силы своей красоты, не знают вкуса власти над мужчиной… Они – лишние. Но – нужно есть мороженое.