Читать «Варенька Олесова» онлайн - страница 26
Максим Горький
Он молча взял зелёную вазочку из её рук и, поставив её перед собой, стал упорно смотреть на холодную, белую массу, нервно потирая свой лоб рукой, дрожащей от сдерживаемого волнения.
– Вот видите, философия портит не только вкус к жизни, но и аппетит, – шутила Елизавета Сергеевна.
А брат смотрел на неё и думал, что она играет в скверную игру с этим мальчиком. В нём весь этот разговор вызвал ощущение скуки, и, хотя ему жалко было Бенковского, эта жалость не вмещала в себе сердечной теплоты.
«Sic visum Veneri!» («Так угодно Венере» – Ред.) – решил он, вставая из-за стола и закуривая папиросу.
– Будем играть? – спросила Елизавета Сергеевна Бенковского.
И, когда он, в ответ на её слова, покорно склонил голову, они ушли с террасы в комнаты, откуда вскоре раздались аккорды рояля и звуки настраиваемой скрипки. Ипполит Сергеевич сидел в удобном кресле у перил террасы, скрытой от солнца кружевной завесой дикого винограда, всползавшего с земли до крыши по натянутым бечёвкам, и слышал всё, что говорят сестра и Бенковский. Окна гостиной, закрытые только зеленью цветов, выходили в парк.
– Вы написали что-нибудь за это время? – спрашивала Елизавета Сергеевна, давая тон скрипке.
– Да, маленькую пьеску.
– Прочитайте!
– Право, не хочется.
– Хотите, чтоб я просила вас?
– Хочу ли? Нет… Но хотел бы прочитать те стихи, которые теперь слагаются у меня…
– Пожалуйста!
– Да, я прочту… Но они только что явились… и вы их вызвали к жизни…
– Как мне приятно слышать это!
– Не знаю… Может быть, вы говорите искренно… не знаю…
«Пожалуй, мне нужно уйти?» – подумал Ипполит Сергеевич. Но ему лень было двигаться, и он остался, успокоив себя тем, что им должно быть известно его присутствие на террасе.
– раздался глухой голос Бенковского.
– тоскливо спрашивал юноша.
«Боюсь я, что уж поздно тебе спрашивать об этом», – скептически улыбаясь, подумал Полканов.
Бенковский замолчал от волнения или недостатка рифмы.
«Надо уйти!» – решил Полканов, невольно поднятый на ноги истерическими стонами юноши, в которых звучало одновременно и трогательное – прости! – миру его души, и отчаянное – помилуй! – обращённое к женщине.
«Своей гибели, ибо – так хочет Венера!» – докончил стихи учёный, идя по аллее парка.
Он удивлялся сестре: она не казалась настолько красивой, чтоб возбудить такую любовь в юноше. Наверное, она достигла этого тактикой сопротивления. Быть может, ему, как брату и порядочному человеку, следует поговорить с ней об истинном характере её отношений к этому раскалённому страстью мальчику? А к чему может повести такой разговор теперь? И не настолько он компетентен в делах Амура и Венеры, чтоб вмешиваться в эту историю…
