| She was like a small house. Her chest stuck out like the roof, and her red face, half hidden by the green handkerchief which was tied round it, was like a dormer-window when the sun is reflected on it. | Она похожа на маленький дом, грудь у неё выпятилась, подобно крыльцу; красное лицо, прикрытое и срезанное зелёным платком, напоминает слуховое окно, в час, когда стёкла его отражают солнце. |
| Evsy - enko, drawing his harmonica to his chest, began to play. | Евсеенко, перекинув гармонию на грудь, играет. |
| The harmonica played many tunes; the sounds traveled a long way, and the children came from all the street around, and fell in the sand at the feet of the performer, trembling with ecstasy. | На гармонии множество ладов, звуки её неотразимо тянут куда-то, со всей улицы катятся ребятишки, падают к ногам гармониста и замирают в песке, восхищённые. |
| "You wait; I'll give you something!" the woman promised her husband. | - Погоди, свернут тебе башку, - обещает Евсеенко мужу. |
| He looked at her askance, without speaking. | Он молча косится на неё. |
| And the mat-maker's widow sat not far off on the Xlistov's bench, listening intently. | А рогожница камнем села неподалеку, на скамью у Хлыстовой лавки, и, склонив голову на плечо, слушает, пылая. |
| In the field behind the cemetery the sunset was red. In the street, as on a river, floated brightly clothed, great pieces of flesh. The children rushed along like a whirlwind; the warm air was caressing and intoxicating. | В поле, за кладбищем, рдеет вечерняя заря, по улице, как по реке, плывут ярко одетые большие куски тела, вихрем вьются дети, тёплый воздух ласков и пьян. |
| A pungent odor rose from the sand, which had been made hot by the sun during the day, and peculiarly noticeable was a fat, sweet smell from the slaughter-house - the smell of blood. From the yard where the fur-dresser lived came the salt and bitter odor of tanning. | Чем-то острым дышит нагретый за день песок, особенно слышен жирный, сладковатый запах боен - запах крови; а со дворов, где живут скорняки, солоно и едко пахнет мездрой. |
| The women's chatter, the drunken roar of the men, the bell-like voices of the children, the bass melody of the harmonica - all mingled together in one deep rumble. The earth, which is ever creating, gave a mighty sigh. | Бабий говор, пьяный рёв мужиков, звонкие крики детей, пение басовитой гармоники - всё сливается густым гулом, мощно вздыхает неутомимо творящая земля. |
| All was coarse and naked, but it instilled a great, deep faith in that gloomy life, so shamelessly animal. | Всё - грубо, обнажённо и внушает большое, крепкое чувство доверия к этой чёрной жизни, бесстыдно-животной. |
| At times above the noise certain painful, never-to-be-forgotten words went straight to one's heart: | Хвастаясь своими силами, она тоскливо и напряжённо ищет, куда излить их. И сквозь шум порою доходят до сердца, навсегда укрепляясь в памяти, какие-то особенно жуткие слова: |
| "It is not right for you all together to set upon one. You must take turns." | - Одного всем сразу нельзя бить - надо по очереди... |
| "Who pities us when we do not pity ourselves?" | - Кто нас пожалеет, коли сами себя не жалеем... |
| "Did God bring women into the world in order to deride them?" | - Али бог бабу на смех родил?.. |
