| Tall, sinewy Sitanov, a youngster of twenty-two years, with a round face without whiskers or eye-brows, gazed sadly and seriously into the corner. | Длинный, жилистый Ситанов, юноша двадцати двух лет, с круглым лицом без усов и бровей, печально и серьезно смотрит в угол. |
| I remember when the copy of the Theodorovski Madonna, which I believe was Kungur, was finished. Jikharev placed the icon on the table and said loudly, excitedly: | Помню, закончив копию Феодоровской божией матери, кажется, в Кунгур, Жихарев положил икону на стол и сказал громко, взволнованно: |
| "It is finished, Little Mother! | - Кончена матушка! |
| Bright Chalice, Thou! Thou, bottomless cup, in which are shed the bitter tears from the hearts of the world of creatures!" | Яко чаша ты,- чаша бездонная, в кою польются теперь горькие, сердечные слезы мира людского... |
| And throwing an overcoat over his shoulders, he went out to the tavern. | И, накинув на плечи чье-то пальто, ушел - в кабак. |
| The young men laughed and whistled, the elder ones looked after him with envious sighs, and Sitanov went to his work. Looking at it attentively, he explained: | Молодежь засмеялась, засвистала; люди постарше завистливо вздохнули вслед ему, а Ситанов подошел к работе, внимательно посмотрел на нее и объяснил: |
| "Of course he will go and get drunk, because he is sorry to have to hand over his work. | - Конечно, он запьет, потому что жалко сдавать работу. |
| That sort of regret is not given to all." | Эта жалость не всем доступна... |
| Jikharev's drinking bouts always began on Saturday, and his, you must understand, was not the usual alcoholic fever of the workman. It began thus: In the morning he would write a note and sent Pavl somewhere with it, and before dinner he would say to Larionovich: | Запои Жихарева начинались всегда по субботам. Это, пожалуй, не была обычная болезнь алкоголика-мастерового; начиналось это так: утром он писал записку и куда-то посылал с нею Павла, а перед обедом говорил Ларионычу: |
| "1 am going to the bath today." | - Я сегодня - в баню! |
| "Will you be long?' | - Надолго ли? |
| "Well, Lord -" | - Ну, господи... |
| "Please don't be gone over Tuesday!" | - Уж, пожалуйста, не позже, как до вторника! |
| Jikharev bowed his bald cranium in assent; his brows twitched. | Жихарев согласно кивал голым черепом, брови у него дрожали. |
| When he returned from the baths, he attired himself fashionably in a false shirt-front and a cravat, attached a long silver chain to his satin waistcoat, and went out without speaking, except to say to Pavl and me: | Возвратясь из бани, он одевался франтом, надевал манишку, косынку на шею, выпускал по атласному жилету длинную серебряную цепь и молча уезжал, приказав мне и Павлу |
| "Clean up the workshop before the evening; wash the large table and scrape it." | - К вечеру приберите мастерскую почище; большой стол вымыть, выскоблить! |
| Then a kind of holiday excitement showed itself in every one of them. They braced themselves up. cleaned themselves, ran to the bath, and had supper in a hurry. After supper Jikharev appeared with light refreshments, beer, and wine, and following him came a woman so exaggerated in every respect that she was almost a monstrosity. | У всех являлось праздничное настроение, все подтягивались, чистились, бежали в баню, наскоро ужинали; после ужина являлся Жихарев, с кульками закусок, с пивом и вином, а за ним -женщина, преувеличенная во всех измерениях почти безобразно. |
