| If a dread of not being understood be hidden in the breasts of other young people to anything like the extent to which it used to be hidden in mine,-which I consider probable, as I have no particular reason to suspect myself of having been a monstrosity,-it is the key to many reservations. | Если все дети одержимы таким же страхом, что их могут не понять, какой владел в детстве мною, -а я, не имея причин считать себя исключением, вполне допускаю, что это так, - то именно этим нередко можно объяснить, что они бывают столь молчаливы и замкнуты. |
| I felt convinced that if I described Miss Havisham's as my eyes had seen it, I should not be understood. | Я был глубоко убежден, что, если опишу дом мисс Хэвишем таким, каким я его видел, меня не поймут. |
| Not only that, but I felt convinced that Miss Havisham too would not be understood; and although she was perfectly incomprehensible to me, I entertained an impression that there would be something coarse and treacherous in my dragging her as she really was (to say nothing of Miss Estella) before the contemplation of Mrs. Joe. | Более того, я был убежден, что не поймут и мисс Хэвишем; и хотя для меня самого она была полнейшей загадкой, я счел бы себя повинным в гнусной измене, если бы чистосердечно вынес ее (не говоря уже про мисс Эстеллу) на суд моей сестры. |
| Consequently, I said as little as I could, and had my face shoved against the kitchen wall. | И вот я отмалчивался, сколько мог, а меня за это тыкали лицом в стену кухни. |
| The worst of it was that that bullying old Pumblechook, preyed upon by a devouring curiosity to be informed of all I had seen and heard, came gaping over in his chaise-cart at tea-time, to have the details divulged to him. | В довершение несчастья под вечер к нашему дому пыхтя подкатил в своей тележке противный Памблчук, обуреваемый любопытством и желанием досконально узнать обо всем, что я видел и слышал. |
| And the mere sight of the torment, with his fishy eyes and mouth open, his sandy hair inquisitively on end, and his waistcoat heaving with windy arithmetic, made me vicious in my reticence. | И одного взгляда на моего мучителя, на его рыбьи глаза и разинутый рот, на рыжеватые волосы, вопросительно торчащие кверху, на жилет, распираемый арифметическими примерами, было достаточно, чтобы я решил назло ему ничего не рассказывать. |
| "Well, boy," Uncle Pumblechook began, as soon as he was seated in the chair of honor by the fire. | - Ну, мальчик, - начал дядя Памблчук, едва только уселся на почетном месте у огня. |
| "How did you get on up town?" | - Как ты провел время в городе? |
| I answered, "Pretty well, sir," and my sister shook her fist at me. | Я ответил: - Ничего, сэр, - и сестра погрозила мне кулаком. |
| "Pretty well?" Mr. Pumblechook repeated. | - Ничего? - переспросил мистер Памблчук. |
| "Pretty well is no answer. | - Ничего - это не ответ. |
| Tell us what you mean by pretty well, boy?" | Расскажи нам, мальчик, что ты имеешь в виду, когда говоришь "ничего"? |
| Whitewash on the forehead hardens the brain into a state of obstinacy perhaps. | Возможно, что от соприкосновения лба с известкой мозг затвердевает и это придает нам особенное упрямство. |
| Anyhow, with whitewash from the wall on my forehead, my obstinacy was adamantine. | Не знаю, так это или нет, но только лоб у меня был весь в известке от стены и упрямство мое уподобилось алмазу. |
| I reflected for some time, and then answered as if I had discovered a new idea, | Я с минуту подумал, а потом отвечал, словно набрел на совершенно новую мысль: |
| "I mean pretty well." | - Я имею в виду ничего. |
