| The room is paved with thick flags, and the light is so dim that it is hard to see anything. | Пол камеры выложен толстыми плитами, а свет туда проникает так слабо, что почти ничего не различить. |
| It is impossible not to feel chilled to the marrow on going in, even now, though for sixteen years the cell has never been used, in consequence of the changes effected in Paris in the treatment of criminals under sentence. | Нельзя не почувствовать холода, леденящего до мозга костей, когда входишь туда даже теперь, хотя уже шестнадцать лет эта камера пустует, ибо ныне судебные приговоры в Париже приводятся в исполнение иным путем. |
| Imagine the guilty man there with his remorse for company, in silence and darkness, two elements of horror, and you will wonder how he ever failed to go mad. | Вообразите же в этом каземате преступника, наедине с угрызениями совести, среди безмолвия и тьмы, двух источников ужаса, и вы спросите себя: неужто возможно не сойти тут с ума? |
| What a nature must that be whose temper can resist such treatment, with the added misery of enforced idleness and inaction. | Каков же организм и каков его закал, если он выдерживает режим, тяжесть которого усугубляет смирительная рубашка, обрекающая на неподвижность, бездействие! |
| And yet Theodore Calvi, a Corsican, now twenty-seven years of age, muffled, as it were, in a shroud of absolute reserve, had for two months held out against the effects of this dungeon and the insidious chatter of the prisoner placed to entrap him. | Теодор Кальви, корсиканец двадцати семи лет, умело запираясь, сопротивлялся, однако ж, целых два месяца действию этой темницы и коварной болтовне наседки!.. |
| These were the strange circumstances under which the Corsican had been condemned to death. | Редкостный уголовный процесс, в котором корсиканец заработал себе смертный приговор, заключался в нижеследующем. |
| Though the case is a very curious one, our account of it must be brief. | Изложение этого дела, хотя и чрезвычайно любопытного, будет весьма кратким. |
| It is impossible to introduce a long digression at the climax of a narrative already so much prolonged, since its only interest is in so far as it concerns Jacques Collin, the vertebral column, so to speak, which, by its sinister persistency, connects Le Pere Goriot with Illusions perdues, and Illusions perdues with this Study. | Немыслимо пускаться в пространные отступления при развязке действия, и без того затянувшегося, а кроме того, представляющего интерес лишь поскольку оно касается Жака Коллена, этой своеобразной оси, вокруг которой разворачиваются как бы связанные между собой его страшным влиянием сцены "Отца Горио", "Утраченных иллюзий" и данного очерка. |
| And, indeed, the reader's imagination will be able to work out the obscure case which at this moment was causing great uneasiness to the jury of the sessions, before whom Theodore Calvi had been tried. | Впрочем, воображение читателя разовьет эту мрачную тему, причинявшую в то время немалое беспокойство суду присяжных, перед которым предстал Теодор Кальви. |
| For a whole week, since the criminal's appeal had been rejected by the Supreme Court, Monsieur de Granville had been worrying himself over the case, and postponing from day to day the order for carrying out the sentence, so anxious was he to reassure the jury by announcing that on the threshold of death the accused had confessed the crime. | Поэтому вот уже целую неделю, с того дня, как кассационный суд отклонил просьбу преступника о помиловании, г-н де Гранвиль сам занимался этим делом и откладывал приказ о казни со дня на день, так ему хотелось успокоить присяжных, известив их, что осужденный на пороге смерти признался в преступлении. |
