| "He is one of their 'narks'" (trucs, spies) "of a new make," replied Fil-de-Soie, "some runner with the bracelets" (marchand de lacets - equivalent to a Bow Street runner) "looking out for his man." | - Очередная их штучка! Сука (шпион) новой породы, - отвечал Шелковинка. - Какой-нибудь переодетый шнурочник (жандарм) пришел сюда вынюхивать. |
| The gendarme boasts of many names in French slang; when he is after a thief, he is "the man with the bracelets" (marchand de lacets); when he has him in charge, he is a bird of ill-omen (hirondelle de la Greve); when he escorts him to the scaffold, he is "groom to the guillotine" (hussard de la guillotine). | Язык каторги имеет для жандарма много прозвищ: когда он выслеживает вора, он шнурочник; когда его сопровождает, он гревская ласточка; когда ведет на эшафот - гусар гильотины. |
| To complete our study of the prison-yard, two more of the prisoners must be hastily sketched in. | Необходимо, пожалуй, чтобы закончить описание тюремного двора, обрисовать в нескольких словах двух других братьев. |
| Selerier, alias l'Auvergnat, alias le Pere Ralleau, called le Rouleur, alias Fil-de-Soie - he had thirty names, and as many passports - will henceforth be spoken of by this name only, as he was called by no other among the swell-mob. | Селерье, по прозвищу Овернец, он же Папаша Хрипун, он же Тряпичник и, наконец, Шелковинка (у него было тридцать имен и столько же паспортов) теперь будет выступать под этой последней кличкой, которую ему дала Высокая хевра. |
| This profound philosopher, who saw a spy in the sham priest, was a brawny fellow of about five feet eight, whose muscles were all marked by strange bosses. | Этот глубокий философ, признавший в лжесвященнике жандарма, был детина пяти футов и четырех дюймов роста, с необычайно развитыми мускулами. |
| He had an enormous head in which a pair of half-closed eyes sparkled like fire - the eyes of a bird of prey, with gray, dull, skinny eyelids. | Под огромным лбом сверкали маленькие глазки, полуприкрытые серыми, матовыми, как у хищных птиц, твердыми веками. |
| At first glance his face resembled that of a wolf, his jaws were so broad, powerful, and prominent; but the cruelty and even ferocity suggested by this likeness were counterbalanced by the cunning and eagerness of his face, though it was scarred by the smallpox. | С первого взгляда он напоминал волка, так широки были его выступающие, резко очерченные челюсти; но жестокость, даже лютость - все то, о чем говорило такое сходство, уравновешивалось хитростью и живостью лица, изрытого оспой. |
| The margin of each scar being sharply cut, gave a sort of wit to his expression; it was seamed with ironies. | Каждая щербинка, четко обозначенная, была одухотворена, - столько в этом лице чувствовалось озорства. |
| The life of a criminal - a life of danger and thirst, of nights spent bivouacking on the quays and river banks, on bridges and streets, and the orgies of strong drink by which successes are celebrated - had laid, as it were, a varnish over these features. | Преступная жизнь с ее спутниками - голодом и жаждой, ночлегами на набережных, на береговых откосах, на мостовых и под мостами, с оргиями, когда удачу вспрыскивают разного рода крепкими напитками, наложила на это лицо как бы слой лака. |
| Fil-de-Soie, if seen in his undisguised person, would have been marked by any constable or gendarme as his prey; but he was a match for Jacques Collin in the arts of make-up and dress. | Появись Шелковинка в своем натуральном виде, полицейский агент и жандарм разпознали бы свою дичь на расстоянии тридцати шагов; но он не уступал Жаку Коллену в мастерстве грима и переодевания. |
