Читать «Библиофилия и библиомания» онлайн - страница 4

Ведь к тому времени, о котором идет речь, в русской библиофилии были уже немалые традиции, в известной степени обобщенные в трудах У. Г. Иваска и Д. В. Ульянин-ского. Это труд «Частные библиотеки в России. Опыт библиографического указателя» Удо Георгиевича Иваска (1878 —1922), опубликованный в журнале «Русский библиофил» в 1911 — 1912 гг. Другой — классическое описание библиотеки Дмитрия Васильевича Ульянинского (1861—1918), изданное в трех томах в 1912—1915 гг.

Вскоре после выхода этих трудов был сформулирован — по существу впервые в отечественном книговедении—тезис о библиофилии как существенной части науки о книге в целом. Эта заслуга принадлежит выдающемуся русскому библиографу Богдану Степановичу Боднар-скому (1874—1968), бессменному редактору журнала «Библиографические известия». Именно на страницах этого журнала (1918, № 1—2) было опубликовано изложение доклада Б. С. Боднарского «О библиофилии в ряду библиографических дисциплин», в котором библиография рассматривалась как обобщающая наука о книге в целом («библиография в широком смысле»), т. е. как книговедение в современном понимании.

В своей книге М. Н. Куфаев сосредоточил внимание на «психофизиологии библиофильства», но по су ществу обошел вопрос о научном значении библиофилии, хотя отчетливо понимал необходимость рассмотрения библиофилии как части книговедения. Такой вывод можно сделать, обратившись к его «Истории русской книги в XIX веке», собственно, к приложенной к этому труду схеме «Сферы изучения книги и книжные дисциплины», где нашлось место и для библиофилии. Однако свою главную задачу IVI. Н. Куфаев как автор «Библиофилии и библиомании» видел в том, чтобы дать «определенную общую характеристику и научное объяснение того любопытного явления, которое называется библиофильством, равно как удовлетворительное выяснение происхождения типов книголюбов и книжных собирателей...».

Рассматривая различные формы проявления любви к книге, различное понимание их и оценку в разные времена, автор оперирует громадным материалом, которым он, искушенный знаток русской и западноевропейской книги, владеет широко и свободно. Так, с несомненным интересом читаются страницы, на которых прослеживаются истоки библиофилии в разных ее выражениях и формах, начиная с древнейших времен, причем, как это бывает часто при обращении к фактам и явлениям отдаленного прошлого, современный читатель, без сомнения, может явственно ощутить то, что выражено известной гамлетовской формулой «Распалась связь времен...». Разве не примечателен образ «некоего Апеллеконта, который, занимая официальное положение, выбирал из государственных архивов подлинные акты и заменял их копиями»? Об этом «библиофиле» рассказывает Страбон, древнегреческий писатель I века нашей эры... Или примеры, связанные с судьбами особо редких книг, вроде первого издания Боккаччо Вальдорфера, многих русских книжных редкостей, о которых М. Н. Ку-фаев рассказывает, иллюстрируя свое изложение?