| He wound up, by a hint, evidently intentional, volunteered hastily, that Stavrogin was perhaps a very important personage, but that there was some secret about that, that he had been living among us, so to say, incognito, that he had some commission, and that very possibly he would come back to us again from Petersburg. (Lyamshin was convinced that Stavrogin had gone to Petersburg), but in quite a different capacity and in different surroundings, in the suite of persons of whom perhaps we should soon hear, and that all this he had heard from Pyotr Stepanovitch, "Nikolay Vsyevolodovitch's secret enemy." | Закончил он о Ставрогине, тоже спеша и без спросу, видимо нарочным намеком, что тот чуть ли не чрезвычайно важная птица, но что в этом какой-то секрет; что проживал он у нас, так сказать, incognito, что он с поручениями и что очень возможно, что и опять пожалует к нам из Петербурга (Лямшин уверен был, что Ставрогин в Петербурге), но только уже совершенно в другом виде и в другой обстановке и в свите таких лиц, о которых, может быть, скоро и у нас услышат, и что всё это он слышал от Петра Степановича, "тайного врага Николая Всеволодовича". |
| Here I will note that two months later, Lyamshin admitted that he had exonerated Stavrogin on purpose, hoping that he would protect him and would obtain for him a mitigation in the second degree of his sentence, and that he would provide him with money and letters of introduction in Siberia. | Сделаю нотабене. Два месяца спустя Лямшин сознался, что выгораживал тогда Ставрогина нарочно, надеясь на протекцию Ставрогина и на то, что тот в Петербурге выхлопочет ему облегчение двумя степенями, а в ссылку снабдит деньгами и рекомендательными письмами. |
| From this confession it is evident that he had an extraordinarily exaggerated conception of Stavrogin's powers. | Из этого признания видно, что он имел действительно чрезмерно преувеличенное понятие о Николае Ставрогине. |
| On the same day, of course, the police arrested Virginsky and in their zeal took his whole family too. (Arina Prohorovna, her sister, aunt, and even the girl student were released long ago; they say that Shigalov too will be set free very shortly because he cannot be classed with any of the other prisoners. But all that is so far only gossip.) Virginsky at once pleaded guilty. He was lying ill with fever when he was arrested. | В тот же день, разумеется, арестовали и Виргинского, а сгоряча и весь дом. (Арина Прохоровна, ее сестра, тетка и даже студентка теперь давно уже на воле; говорят даже, что и Шигалев будто бы непременно будет выпущен в самом скором времени, так как ни под одну категорию обвиняемых не подходит; впрочем, это всё еще только разговор.) Виргинский сразу и во всем повинился: он лежал больной и был в жару, когда его арестовали. |
| I am told that he seemed almost relieved; "it was a load off his heart," he is reported to have said. | Говорят, он почти обрадовался: "С сердца свалилось", - проговорил он будто бы. |
| It is rumoured that he is giving his evidence without reservation, but with a certain dignity, and has not given up any of his "bright hopes," though at the same time he curses the political method (as opposed to the Socialist one), in which he had been unwittingly and heedlessly carried "by the vortex of combined circumstances." | Слышно про него, что он дает теперь показания откровенно, но с некоторым даже достоинством и не отступает ни от одной из "светлых надежд" своих, проклиная в то же время политический путь (в противоположность социальному), на который был увлечен так нечаянно и легкомысленно "вихрем сошедшихся обстоятельств". |
| His conduct at the time of the murder has been put in a favourable light, and I imagine that he too may reckon on some mitigation of his sentence. | Поведение его при совершении убийства разъясняется в смягчающем для него смысле, кажется и он тоже может рассчитывать на некоторое смягчение своей участи. |
| That at least is what is asserted in the town. | Так по крайней мере у нас утверждают. |
| But I doubt whether there is any hope for mercy in Erkel's case. | Но вряд ли возможно будет облегчить судьбу Эркеля. |
| Ever since his arrest he has been obstinately silent, or has misrepresented the facts as far as he could. | Этот с самого ареста своего всё молчит или по возможности извращает правду. |
