Читать «Байкал - море священное» онлайн - страница 218

Бальжийпин страдал, и я не мог его утешить, и не потому, что он в прошлом, и я уж ничего не знаю о нем, прошлое живет в моей памяти точно так же, как и то, что происходило со мною вчера ли, третьеводни ли, да и какое же это прошлое, коль случилось в начале века, живое и трепетное, стоит перед глазами, и не только моими, а и перед глазами тех, кто любит свою землю неистово и горячо, да проститься мне это, не примется за нескромность, я люблю ее, смею надеяться, именно так.

Было время, когда я, очутившись близ Байкала, на старых лесных порубках, не знал, отчего вдруг сделается и больно, и горько, но теперь знаю и с тревогой думаю: что станется с землею лет через десять, двадцать, иль вовсе опустеет, иль, задавленная фабричными и заводскими дымами, уже не будет матерью, а станет мачехой для тех родов, для которых искони была родимой, единственной во всем свете?..

И я полагаю себя лишь частью этого сущего, а не властителем или безумцем, которые одинаково бесплодны в своем усилии возвыситься. Разве не стремлением возвыситься над природой, не понять ее, а подчинить себе пронизано все, что теперь совершается на берегах Байкала?.. Тщательно, со старанием обученные опытом минувших поколений только брать у нее, мы так и не поняли, что надо еще и уметь отдавать, в противном случае настанет час, когда людские роды очутятся на краю пропасти. Я видел однажды, как мать велела мальчонке опустить в речку рыбок, которые жили в банке. И пошел мальчонка по берегу, а вода в речке черная-черная, живого места не сыщешь. Долго шел мальчонка, ноги сбил в кровь, но так и не нашел чистой воды. Вернулся в смущении… Я вспомнил нынче это и тоже был в смущении и думал: что же происходит со всеми нами? Люди земли, ею взращенные и поднятые, отчего же мы, едва налившись природной силой, забываем про то, что и мы из земли, придя из нее, пробьет час, в нее и уйдем, забываем и не стремимся облегчить ее участь, а норовим применить силу противу нее? Что это, плод нашего неразумения иль мы и впрямь, как те Иваны, не помнящие родства, так и не поимеем ни к чему жалости, даже и к тем, кто придет после нас на обескровленную и обесчещенную нами землю?..

29

Сафьян не сыскал артельщика Христю Киша. Будто сквозь землю провалился. А может, и впрямь провалился?.. Эк-ка заварилось на земле сибирской, по всей «железке», из края в край, гудьмя гудет:

В бой роковой мы вступили с врагами, Нас еще судьбы безвестные ждут…

И сквозь это утянувшееся до самого неба спевание, сквозь слова, непривычные для люда, однако ж берущие за душу: остался бы дома, подле ребятни, так-то спокойнее, да и баба просит: «Кормилец, родненький, не ходи туды!..» — только на сердце отчаянное и гордое, удаль какая-то. Уймешь ее разве, усидишь на отчем подворье? Да нет… Выйдешь на улицу и втянешься в общее людское спевание. Но вдруг раздадутся выстрелы и падет на землю кормилец, его тут же возьмут на руки и понесут впереди себя, как знамя: