Читать «Артамошка Лузин. Албазинская крепость» онлайн - страница 262

— Видно, горе большое утопило сердце женщины в слезах. Как зовут женщину?

Старуха подняла голову, взяла венки из желто-огненных цветов, протянула их пришельцам и чуть слышно попросила:

— Ноги мои немощны и служить отказались. Снесите венки, сплетенные из Степанидиных слез, на могилу моего Ярофеюшки…

С той поры по Амуру желтые степные цветы и называются «Степанидины слезы».

…Минуют годы и века.

На месте славной Албазинской крепости русские люди возведут город. И зацветут в садах города и окрест его солнечным пламенем «Степанидины слезы», и совьют из них венки и сложат букеты ласковые руки пионеров, чтобы возложить те венки и букеты на скромный зеленый холмик, с которого видны голубые амурские дали, за ними — мирная китайская земля.

Загуляет по Амуру ветер-верховик, как гулял он и в давно-давние времена, и взлетит над древней рекой светлокрылая песня о том, как протянули друг другу братские руки два великих народа — русский и китайский.

Меркнет лампада.

Старец Николай Спафарий с трудом поднимает припухшие веки и смотрит мутными, полинявшими глазами. Тускло глядит в оконце луна, и падают на белые листы зеленые пятна. Старец сухими пальцами сжимает гусиное перо, и трудно отличить шершавые свитки писания от морщинистых, желто-восковых рук старца.

Подле сидит муж бледнолицый, золотые кудри опустив до плеч. Вскинув ресницы, смотрит он на старца, как на закат солнца, с жадностью ловит его слова. А старец губами, словно листами пергамента, глухо шелестит:

— И как приехали, что видели в том Китайском царстве, каковы их города, каков обличьем люд и сколь горька судьба мирных китайцев под немилосердной рукой маньчжурского властелина, обо всем прописано в своем месте… Пламя свечи трепетно вздрагивает, перо робеет, и ложатся суровые строки, кои жить обречены долго; верим, со временем сыщется мудрейший и высечет их на каменных скрижалях. Пишем, а на глаза навертываются нежданные слезы: богдыхановы люди, особливо желтые монахи бросают тень на святой лик Христа нашего, на веру нашу. Идолопоклонники и нехристи уподобились тем злосчастным, коим неведомо, что они творят…

Можно ли лучезарное солнце, светом своим кормящее все живое на суше, на море и в небесах, затмить грязной дерюгой?

Людям сие не дано, вселенная в руках творца — промысел божий… Тут придержим перо, ибо за зря истощаем силы, взвалив на плечи груз непомерный — нельзя умом человеческим объять необъятное…

Нарекая страну свою Серединным царством, китайцы старались доказать нам, что их царство — пуп земли, что они владыки, всего света, другие же государства, и великие и малые, стоят перед ним коленопреклоненными. Не худо бы китайцам знать мудрое русское присловие: кто хвалит себя без умолку, в том нет толку.

Не объехать и не обойти нам тех злоключений и коварств, кои творили китайские властители против нашего посольства и меня царского посла Руси великой. Сие помечено на добавочных листах. Прости меня, боже, помилосердствуй; говоря о себе, я не гордыней преисполнен и не бахвальства ради помечаю, что чести Руси не уронил, китайским мандаринам ни в чем потачки не давал, дерзости их отверг начисто… Всюду держал голову высоко, помятуя: я не токмо посол Руси пресветлой, я — ревностный защитник ее чести, совести и могущества.