Читать «Антониони об Антониони» онлайн - страница 233

Все доводы Марты во время этого телефонного разговора сводятся к одному: сегодня или завтра, не все

Тот кегельбан над Тибром

ли равно? Ведь они знали и столько раз говорили друг другу, что такой день наступит. Ведь знали? Так что же? .. А ничего. Знать, то есть время от времени смутно представлять себе что-то такое,- это одно, а оказаться перед фактом — совсем другое. Факты беспощадны, им нет дела до нас, до наших чувств, до наших страданий. До его чувства бессилия; до его полного душевного краха. Вот что странно — краха именно его души, а не их отношений.

Пять минут длился разговор. И вот он снова один, в своей полупустой квартире, а перед ним вся его жизнь, холодная, словно и не его вовсе, а чья-то чужая.

Как могло случиться, что только теперь он вспомнйл о ребенке? Должно быть, это из-за тишины, из-за отсутствия связанных с ним шумов: криков, отчаянного рева, грохота брошенных и падающих вещей, неуклюжего топота, жужжания игрушек, от которых уже на следующий день остаются одни остовы. И его имени, выкрикиваемого пронзительным голосом, внезапно и без всякого повода. Еще ребенок научился щелкать языком и, гордясь этим умением, делал это всякий раз, когда ловил на себе чей-нибудь взгляд. Да, теперь уже не скажешь — как бывало в праздники,— что из-за этого бедлама ты потерял день. Не будет ощущения потери.

Он никогда не сожалел о том, что у него нет детей. И вдруг оказался с ребенком на руках — в буквальном смысле этого слова — и, не зная, что с ним делать, принялся изучать его, словно какой-нибудь малоинтересный учебник. Кто любит детей, обязательно сумеет найти что-то хорошее в любом малыше. Он же в этом нескладном тельце, в этих жестах; продиктованных непостижимой для него логикой, в этих усеченных словах — «обус» вместо «автобус», «моко» вместо «молоко» (ребенок. вечно шлепался и вместо «бах!» говорил «бак!», а иногда даже «банк». От кого он мог научиться этому слову? ' «От тебя, конечно,— смеясь, отвечала Марта,— о банке в этом доме говоришь только ты!»),— во всем этом он не находил ничего забавного и трогательного — одно беспокойство и отчаянная безвкусица. Для Марты же все было таким, как и должно быть,— нормальным. Она держалась и разговаривала с малышом, как со взрослым. Никаких сюсюканий, никакой слащавости, которыми обычно грешат матери маленьких детей.

Стоя перед окном с закрытыми глазами, он слушает

дождь, который вскоре прекращается, и чувствует веками, как исчезает солнечный свет. Марте была хороша любая погода. Ясный день и ненастье, туман, дождь, снег и даже когда вообще не погода, а невесть что.

Не ищи меня

Марта - молодая женщина, у которой в прошлом пустота, да и в будущем, по-видимому, ничего, кроме пустоты. У нее будущее матери, на долю которой остались одни лишь зрелые мысли. Она ни в чем не сомневается, не задает вопросов, да и к чему, собственно? Все ее помыслы сосредоточены только на сыне.

А . ведь это и его- сын, о чем он постоянно твердил себе, прислушиваясь к ребенку. Однажды, когда узы кровного родства показались ему слабее, чем когда-либоt он даже закричал об этом вслух. Но звуковая дорожка сына, фальшивая и назойливая, действует сильнее доводов рассудка. Это маленькое существо вносит дисгармонию в его жизнь, противоречит ей. Сам он, в общем, доволен тем, как наступает пора его зрелости: так спокойно и ровно прибывает вода в реке во время разлива. Сын же стоит как бы поперек течения. Однажды ночью ему вдруг пришла в голову мысль: а что, если •этот ребенок не имеет к нему никакого отношения? Мысль абсурдная, но, как нередко бывает именно с абсурдными мыслями, она очень скоро превращается в тупую уверенность. И вот с ненавистной ему самому педантичностью он начинает выискивать подтверждения свой идеи. Шционит за • сыном. Ждет, не оставит ли быстротечное время знакомых черточек, признаков, которые, как он считает, присущи его собственному характеру, его внешности. Не найдя и тени сходства, он чувствует, что сын ему чужой, и начинает презирать его. И ребенка, и мужчину, в которого тот когда-нибудь превратится. Обоих. С этого момента он старается его избегать. Дома он силится не думать о ребенке, находящемся где-то в соседних комнатах, мысленно отождествляя его присутствие с шумом уличного движения.