Читать «Антониони об Антониони» онлайн - страница 228

— За церковью, километрах в двух. Почему бы тебе ее не навестить? Ей так плохо. Хоть порадуется.

— Да, надо зайти. Сколько гектаров?

— Двадцать. Под застройку.

— А цена какая?

— Если пойдешь, скажи, что она мне дорога, несмотря ни на что. Пятнадцать тысяч двести.

— Подходяще. Конечно, скажу.

Оба замолкают. Похоже, задумались. О Джулии? Об участке?

11

— И что это вам приспичило?

— Вы только не мешайте. Я уже поднял цену до 11О, но ничего, прибавят еще, прибавят!

-— А какая, по-вашему, окончательная цена? Короче, сколько может стоить такой участок?

— Я же сказал: 11О миллионов.

— Это мы уже слышали. Но должна же быть у участка реальная стоимость с учетом размеров, местонахож

дения, количества деревьев.

—. Все станет ясно, когда появится покупатель. И потом, нужно еще разобраться. Человек, желающий построить там, скажем, виллу и провести в ней оста-ток жизни, потому что ему нравится это место, за ценой не постоит.

— Так, ладно. Ну а если человек хочет взять его целиком под застройку?

— То есть для перепродажи?

— ^Да.

— Вы имеете в виду какой-нибудь кемпинг или что-то в этом роде?

— Вот-вот, я имею в виду человека, который хочет построить кемпинг.

И снова диалоги • Побыть вместе..

— Ну, тут все зависит...

— ...От чего?

— Одно дело, если все уже готово и деньги выкладывают на бочку. Другое дело...

— Вы можете мне сказать «да» или «нет»?

— А почему вы хотите услышать это от меня?

— Потому что вы — посредник. Сколько бы вы дали за него сами?

- У меня и лиры за душой нет.

— Ну а если бы деньги у вас были? Если бы у вас была кругленькая сумма?

— Вы имеете в виду мой собственный капитал или ссуду, взятую в банке?

И так далее.

ПОБЫТЬ ВМЕСТЕ...

Мужчина и женщина в ресторане на берегу моря. Красное шипучее вино, хлеб домашней выпечки и салями. Салями цвета вина — только поэтому они ее и едят.

В зал заходит собака и направляется к столу, за которым сидят мужчина и женщина. Оглядевшись, собака замечает хозяйку. Она знает, что хозяйка не любит, когда она путается под ногами у клиентов, и поворачивает назад, к дверям. Здесь она и остается. Когда хозяйка уходит в кухню, собака возвращается. Она понимает: главное — только прикинуться послушной.

Мужчина и женщина понемногу пьянеют. Они решили напиться. Для них перестают существовать и полупустой зал, и хозяйка, и собака, и даже море. Весь мир сократился до размеров скатерти — метр в длину, метр в ширину. Мир этот бел. Многое для них ясно и без слов, и потому разговор вертится вокруг бифштексов и домашней лапши, к которым они так и не притронулись, да троих мужчин, только что вошедших в ресторан (двое толстых, один худой). Они говорят о своих руках, о том, какое положение занимают их руки на скатерти, то есть в мире.

Но пора двигаться, пора снова в путь.

У выхода они замешкались. Им кажется, что в двери никак не пройти. Женщину действительно пошатывает,

Тот кегельбан над Тибром

и она со смехом плюхается на ближайший стул. Собака наблюдает за ней. «Нельзя ронять свое достоинство перед собакой»,- говорит мужчина.

Пошел дождь. Мелкий дождик, капли которого рассеивает легкий ветер. Женщина упирается лбом в мокрую крышу машины и стоит так несколько мгновений. Что-то тяжелое, серое, по форме напоминающее облако, виднеется у нее за спиной. Когда женщина поднимает лицо, мужчина замечает, что она плачет. Или смеется. Или смеется и плачет одновременно. Вся их история настолько понятна, что нет нужды о ней распространяться. Мужчина тоже начинает смеяться, но в глазах у него слезы. Ох уж это проклятое сходство характеров, таких одинаково непримиримых и делающих их отношения невозможными! Мужчина и женщина, напрасно созданные друг для друга.