| "I do like it when he looks down at me from the height of his grandeur, or breaks off his learned conversation with me because I'm a fool, or is condescending to me. | -- Я люблю, когда он с высоты своего величия смотрит на меня: или прекращает свой умный разговор со мной, потому что я глупа, или снисходит. |
| I like that so; to see him condescending! | Я это очень люблю: снисходит до меня! |
| I am so glad he can't bear me," she used to say of him. | Я очень рада, что он меня терпеть не может, -говорила она о нем. |
| She was right, for Levin actually could not bear her, and despised her for what she was proud of and regarded as a fine characteristic--her nervousness, her delicate contempt and indifference for everything coarse and earthly. | Она была права, потому что действительно Левин терпеть ее не мог и презирал за то, чем она гордилась и что ставила себе в достоинство, -- за ее нервность, за ее утонченное презрение и равнодушие ко всему грубому и житейскому. |
| The Countess Nordston and Levin got into that relation with one another not seldom seen in society, when two persons, who remain externally on friendly terms, despise each other to such a degree that they cannot even take each other seriously, and cannot even be offended by each other. | Между Нордстон и Левиным установилось то нередко встречающееся в свете отношение, что два человека, оставаясь по внешности в дружелюбных отношениях, презирают друг друга до такой степени, что не могут даже серьез-- но обращаться друг с другом и не могут даже быть оскорблены один другим. |
| The Countess Nordston pounced upon Levin at once. | Графиня Нордстон тотчас же накинулась на Левина. |
| "Ah, Konstantin Dmitrievitch! | -- А! Константин Дмитрич! |
| So you've come back to our corrupt Babylon," she said, giving him her tiny, yellow hand, and recalling what he had chanced to say early in the winter, that Moscow was a Babylon. "Come, is Babylon reformed, or have you degenerated?" she added, glancing with a simper at Kitty. | Опять приехали в наш развратный Вавилон, -сказала она, подавая ему крошечную желтую руку и вспоминая его слова, сказанные как-то в начале зимы, что Москва есть Вавилон. -- Что, Вавилон исправился или вы испортились? -- прибавила она, с усмешкой оглядываясь на Кити. |
| "It's very flattering for me, countess, that you remember my words so well," responded Levin, who had succeeded in recovering his composure, and at once from habit dropped into his tone of joking hostility to the Countess Nordston. "They must certainly make a great impression on you." | -- Мне очень лестно, графиня, что вы так помните мои слова, -- отвечал Левин, умевший оправиться и сейчас же по привычке входя в свое шуточное отношение к графине Нордстон. -- Верно, они на вас очень сильно действуют. |
| "Oh, I should think so! | -- Ах, как же! |
| I always note them all down. | Я все записываю. |
| Well, Kitty, have you been skating again?..." | Ну что, Кити, ты опять каталась на коньках?.. |
| And she began talking to Kitty. | И она стала говорить с Кити. |
| Awkward as it was for Levin to withdraw now, it would still have been easier for him to perpetrate this awkwardness than to remain all the evening and see Kitty, who glanced at him now and then and avoided his eyes. | Как ни неловко было Левину уйти теперь, ему все-таки легче было сделать эту неловкость, чем остаться весь вечер и видеть Кити, которая изредка взглядывала на него и избегала его взгляда. |
| He was on the point of getting up, when the princess, noticing that he was silent, addressed him. | Он хотел встать, но княгиня, заметив, что он молчит, обратилась к нему: |
| "Shall you be long in Moscow? | -- Вы надолго приехали в Москву? |
