Читать «Андрей Вознесенский. Собрание сочинений. Том 6. Не будь шестеркой» онлайн
Андрей Вознесенский
ВАГРИУС Москва 2005
Собрание сочинений
том шестой
НЕ БУДЬ ШЕСТЕРКОЙ
ВАГРИУС
Москва 2005
УДК 882-82 ББК84.Р7
В64
Охраняется Законом РФ об авторском праве
ISBN 5-9560-0138-0
Вдвоем
***
Вдвоем
Над темной молчаливою державой какое одиночество парить...
Завидую тебе, орел двуглавый, ты можешь сам с собой поговорить.
Ради Тебя
А. Вознесенский
Ради Тебя надрываюсь на радио — вдруг Ты услышишь, на службу идя. 00
Я в этой жизни живу Тебя ради, ради Тебя.
Я тренажеры кручу Тебя ради, на пустом месте педали крутя.
В жизни, похоже, я кем-то украден.
И надо мною кружат ястреба.
Между убийцами выбор и пройдами.
Не ради «зелени» и тряпья, не для народа я пел, не для Родины — ради Тебя, ради Тебя.
Точно на диске для радиолы дактилоскопическая резьба — без Твоих пальчиков мне одиноко! Приди ради Бога, ради Тебя.
Не в Петербурге, не в Ленинграде — в небе над Невским мы жили с Тобой. Третий глаз в лоб мне ввинтишь Тебя ради антикокардой. Это любовь.
В моих фантазиях мало доблести, жизнь виртуальную торопя, я отучаю Тебя от комплексов ради Тебя, ради Тебя.
Пусть пародийны мои парадигмы. -
Но завтра сбудется трепотня.
Если умру я, повторно роди меня — роди ради Бога, ради Тебя.
Новый поэт
Вдвоем
Старый корвет — самый юный и модный
тысячу лет.
Вышел на улицу без намордника старый поэт.
В ужасе дети. Полыми флейтами свищет скелет.
Вдруг проклянет он наше столетие, страшный поэт?
Мэтр партизанит хромой куртизанкою под марафет.
Танки похожи на запонки
в грязном снегу манжет. Ежесекундно рождается заново новый поэт.
В жизни для женщин, в хохоте встречных
смерти ища, старый поэт, ты бессмертен и вечен, как человеческая душа!
Душа народа на предъявителя.
Возраста нет.
Где моя вера, шар из финифти?
Слово в зените
через запрет?
Новые русские, извините, я — старый поэт.
Осень Пастернака
10 А. Вознесенский
Люби меня!..
Одна была — как Сольвейг, другая — точно конница Деникина. Заныкана общественная совесть! Поэт в себе соединял несоединимое.
Две женщины — Рассвета и Заката. Сегодня и когда-то. Но полвека жил человек на ул. Павленко, привязанный, как будто под наркозом, к двум переделкинским березам.
Он, мальчика, меня учил нетленке, когда под возмущения и вздохи «Люби меня!» — он повелел эпохе.
Он не давал разъехаться домашним. «Люби меня!» — он говорил прилюдно. И в интервью «Parisdimanche»M, и в откровении прелюдий.
Любили люди вместо кофе — сою. И муравьи любили кондоминиумы. Поэт собой соединил несоединимое, Любили всё: объятия, и ссоры, и венских стульев шеи лебединые.
А жизнь давно зашла за середину, у Зины в кухне догорали зимы.
А Люся, в духе Нового Завета, была, как революция, раздета. Мужская страсть белела, как седины.
Эпоха — третья женщина поэта, его в себя втыкала, как в розетку — переходник для неисповедимого.
У Зины в доме — трепет гарнизона.
И пармезан ее не пересох. У Люси — нитка горизонта развязана, как поясок.
11 Вдвоем
— Вас сгубит, переделкинский отшельник — не царь, не государственный ошейник — две женщины вас сгубят.
Гт sorry.
Настали времена звериные. Какие муки он терпел несоизмеримые.
Все жены помышляют о реванше. И, внутренности разорвавши, березы распрямлялись:
