Читать «Амадо» онлайн - страница 42

- Астроном? - засмеялся аббат, - да он и карту неба нарисовать не может! Аккуратно скопировать - да, а чтобы самому нарисовать - нет у него таких знаний, проверяли.

- Пытки пробовали? - тихо уточнил Амадо и попал в самое яблочко, словно из арбалета вслепую выстрелил, любил он это оружие, лучше всякого лука и ружья, быстрое оно и красивое, в нем что-то от птицы есть.

- Приказано пока без пыток, - приоткрыл свой клюв осьминог, - пока, - чуть громче повторил он. - Нам раскаяние его нужно, отречение публичное. Все пробовали: и уговоры, и беседы, и голодом его морили - а бесполезно это, упрямится он и дерзит, тем более что пытки мы только в самом крайнем случае применяем, сам ведь знаешь.

Многое знал Амадо о пытках, только всегда почему-то получалось, что крайние эти случаи на каждом его шагу встречались, почти при любом допросе, так что неправда все и ложь, но здесь - молчать надо: ведь не для этого же его сюда пригласили, чтобы вольные беседы о гуманности вести, тем более, что Якоб четко ему написал: " Будь трижды осторожен и внимателен. Во имя истины можешь и упасть. В результатах дознания заинтересован лично. После Венеции - срочно в Прагу. Вопрос касается не только веры. "

- Пытке подлежит обвиняемый, не постоянный в своих показаниях, то есть утверждающий сначала одно, а затем противоположное, отвергая при этом главные пункты обвинения, - процитировал аббат два первых выученных наизусть правила инквизитора. - А если б он в начале отрицал, а затем признал свою вину и покаялся, он считался бы не "колеблющимся", а раскаявшимся еретиком, и был бы приговорен. Подозреваемый, обвиненный хотя бы одним свидетелем, должен быть подвергнут пытке. Общественная молва плюс одно свидетельство вместе составляют уже половину доказательства, а их у нас больше семи, - с улыбкой добавил он.

Аббат плавно подплыл к окну и внимательно посмотрел на противоположный дом, что стоял в каких-то семи метрах. Не отходя от окна, липкими присосками начал он перебирать исписанные мелким почерком листы, много их было, и почерк в них разный: любят они эти доносы, без них на суде - никуда, и стоят они недорого, по два флорина за штуку. Стараясь не смотреть на священника и случайно нащупав глазами его отражение в одном из высоких зеркал, Амадо в ужасе вздрогнул. Маленького аббата окружали еще, как минимум, десять - двенадцать таких же, как и он, осьминогов: у всех в щупальцах исписанные листы и все они, повторяя движения главного, укрыты красной мантией с серебряным крестом на животе. Секундой позже Амадо вспомнил об острове Мурано и о непревзойденном искусстве венецианских стекольщиков, способных создавать волшебные зеркала, в которых огонь от любой, даже не освященной в церкви, свечи может иметь около двадцати отражений, в то время как обычное испанское зеркало рисует не больше девяти огоньков, да и те - нечеткие.

- Вот, почитай пока, что ученики его пишут, - не поворачивая головы от окна, прошипел аббат и бросил перед Амадо один из доносов, - за одно это на костер отправить можно!