Читать «Амадо» онлайн - страница 38

- Деньги свои на тот свет прихватить не забудь, - посоветовал ему Бартоломео и взял немного левее, - купишь там на них вечный пропуск в преисподнюю.

Кое-где на домах виднелись наспех сколоченные таблички со словами :" Да помилуй Вас Господь", и каждый из замурованных там людей сам выбирал себе место для смерти. Одни безропотно ожидали ее на своей кровати, другие неустанно молились, а третьи до последней минуты отчаянно били в двери, любезно заколоченные их же родными. Сталкиваясь с христианским учением о милосердии, жестокая необходимость, как правило, побеждала, но Бартоломео были известны случаи, когда целые семьи оставались вместе и тогда они хоронили одного за другим. Последний оставшийся в живых представлялся ему истинным великим мучеником, ибо ожидание собственной кончины не идет ни в какое сравнение с необходимостью наблюдать боль всех своих родных, поочередно умирающих у тебя на руках. Доносившиеся из-за стен крики и последние глухие стоны не осмелилось бы повторить даже древнее горное эхо, не боявшееся на свете ничего, кроме хищных орлов и утренней, влажной тишины.

В окружении голодных собак по улицам бродило одиночество и, не найдя ни одной открытой двери, бесцельно кружило по городу, тщетно пытаясь вспомнить день и век своего рождения. Появившись на свет вместе с человеком, и с первого взгляда полюбив его левую половину груди, одиночество всегда побеждало, если речь шла о схватке один на один. Гораздо сложнее приходилось в те моменты, когда перед ним оказывалась влюбленная пара, изображающая из себя счастливую семью, где каждый заботится о другом больше, чем о себе самом. В этих случаях одиночество приводило с собой на поводке или разлуку или смерть: выбор зависел исключительно от его настроения. Легко расправившись с жителями города и с трудом представляя себе, что же делать дальше, оно недовольно разглядывало широко шагающего чужака с клювом незнакомой ему птицы. Завернув за угол и спустив на него всех своих собак, одиночество не сразу сообразило, почему среди мертвой тишины сначала раздался оглушительный хохот, а затем псы, словно песчинки, полетели мимо него по воздуху.

- Пора просыпаться, - сломав железную решетку, радостно прокричал Бартоломео. - Ну, и запашок у Вас здесь!

Подняв Амадо с помощью толстой веревки с узлом на конце, он без сил повалился на каменный пол, но клюв свой не снял, так и лежал, как подбитая одноглазая птица, потерявшая в бою не только свой правый глаз, но и всех своих родственников по линии дедушки, старого и седого грифа-стервятника, что с самого утра кружил над городом, но так и не опустился ни разу: видно, почувствовал что-то недоброе или сообразил, что не управиться ему одному, надо подмогу к себе вызывать, ведь столько добра пропадает.