Читать «Аввакум» онлайн - страница 342
Владислав Анатольевич Бахревский
«Очень согрешил, потому что новые титулы, которыми оказываются почести выше достоинства, приносят больше соблазна, нежели честь и достоинство умным мужам».
– И ты, Никон, дурак. Вон каких умников к себе звал, за свой стол сажал, душу им свою отворял ради христианского братства, почитая в мерзавцах святой Восток!
Боярин Семен Лукьянович спрашивал:
«Никон строит по сие время монастырь, который назвал Новым Иерусалимом: доведется ли так, чтобы имя святого града было перенесено и опозорено?»
У Никона от ненависти голова кружилась.
– Как же не плюнуть святейшему в самую душу его? Смелы стали, тараканы рассыпучие. Ах, государь великий! Верни меня на часок в Москву, чтобы посмотреть, как побегут сии тараканищи, как, на спину завалившись, ногами задрыгают, как поползут потом обратно, в псином обличье, чтобы хоть ногу гонимому ими лизнуть.
И, отстранив бурю, потрясающую грудь, медленными глазами читал ответ новоявленного московского мудреца.
«Никак не должно. (Это монастырь-то строить не должно?!) Святой Кирилл пишет в своих поучениях: старый Иерусалим был пророкоубийца и христоубийца, а Новый Иерусалим есть Христос. (Ты мне Кирилла, а я тебе Павла! Ты мне Фому, а я тебе – Ерему!) Сказано: из Сиона изыдет закон и слово Господне из Иерусалима. Во святую Пасху поется: светися, светися новый Иерусалиме, а ныне Новый Иерусалим – Никонов. (И никуда ты от этого не денешься, прихлебай. И ты, Семен Лукьянович, злом пыхающий. И ты, государюшко, ума человек недалекого. Моему Иерусалиму ради торжества Православия и славы Москвы вовеки – быть!) И так опять Новый Иерусалим учинился ветх и пришел к старому и прежнему своему положению, и приходится, чтобы мы от прежнего и сущего Иерусалима отстали, а в ней новый Никонов пристали. О недостоинство! О Никон! Любитель новых названий! Не шути со святыми делами, не играй речами. (Это я-то речами играю? А не для тебя ли, змей, притча о бревне в глазу?) Один есть Иерусалим на земле, а второй на небеси, третий Иерусалим никто не выдумал, только один Никон».
Святейший отпал от стола, будто адом отравленный, курением дурмана задымленный.
– А ведь плохи твои дела, Никон!
И снова кинулся читать, будто не насытили еще.
Боярин Семен Лукьянович спрашивал:
«Никон разорил Коломенскую епископию для своего монастыря, не годится-де быть епископству вблизи от Москвы, под боком у патриарха».
Лигарид, отвечая, срывал с себя последнюю маску – почтительности:
«Этим Никон хотел сказать, что прежние патриархи были глупы и слепы, только он, как орел, имеющий глаза проницательны, увидел такую несообразность. Нет, это не так, но ты полюбил епископские угодья и вотчины и завладел ими».
– Я тоже напишу! И вам будет жарко, как мне! – закричал Никон, топая ногой. – Уж я так напишу, и почешетесь, и в зеркало будете глядеться – не обезьяны ли?
Боярин Семен Лукьянович спрашивал:
«Прилично ли архиереям строить обозы и города?» Отвечал просвещенный Паисий Лигарид:
«С Никоном то же, что с вороной. Чтобы показаться красивее, наложила перья других птиц. Птицы ее ощипали, и она осталась вороной».