Читать ««Царь сердец», или карамзинистский панегирик» онлайн - страница 9

Державинско-карамзинское слово «ангел» по отношению к Александру неоднократно употребляется и Жуковским, но у него ангел во всех случаях — Божий вестник, а монарх трактуется лишь как орудие Промысла («воли Промысла смиренный совершитель»). Поэт достаточно тонко решает проблему исключительности царской личности. В заслугу Александру Жуковский ставит то, что тот сделался орудием в руках Божиих, поскольку связывает богоизбранность с личными качествами царя-человека — с полнотой его веры, с полным доверием Творцу (в этом он противопоставлен Наполеону).

Александр изображен у Жуковского воплощением именно христианских добродетелей. Сильны мотивы испытания и смирения (монарх достигает высоты славы «по тернам испытанья»), жертвы, самоотречения. Восклицание: «О сколь божественна сейчас душа Твоя!» относится к моменту тайной молитвы царя за свой народ («Творец, все блага им!» и т. д. — I: 376). Принципы христианского правления прямо декларированы в словах Александра:

Правленье Божества — зерцало мне святое: Всё здесь для блага будь, как всё для блага там!

(I: 376)

Именно такой образ царя-христианина встречает, по мысли Жуковского, любовь и уважение в сердцах подданных.

Хотим подчеркнуть, что народ является, пожалуй, вторым по важности героем послания «Императору Александру» (см. выше об аналогичных идеях Карамзина). Только народ (в том числе, и потомство) у Жуковского назван подлинным ценителем царских дел, залогом его благополучия («Поверь народу, Царь, им будешь счастлив Ты») и даже ходатаем перед Богом («Предстатель за царей народ у Провиденья»). Итогом являются строки:

О Царь, не скипетром блистающая длань, Не прахом праотцев дарованная сила Тебе любовь Твоих народов покорила, Но трона красота — великая душа

(I: 377).

Весь предшествующий текст — раскрытие концепции «великой души». Но в этом фрагменте Жуковскому важна и дорога мысль о том, что власть сама по себе («скипетром блистающая длань»), даже наследственная власть («прахом праотцев дарованная сила») не гарантирует главного, о чем должен заботиться монарх в земной жизни, — любви и уважения к себе народа.

В этом смысле показательно, как поэт трактует титул «Благословенный», предложенный Александру 30.07.1814 Синодом, Сенатом и Государственным Советом и им отклоненный, по примеру Екатерины II, отказавшейся именоваться Великой (что обыгрывалось в «Фелице» Державина). Любопытно, что при первом упоминании это — обещание царю будущей награды, звучащее в качестве ободрения перед европейским походом: