Читать «MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA (Сборник рассказов 1996–2011)» онлайн - страница 124

Эфир забит голосами, но у нас своя частота. Это частота станции Франкфурт. Так называемая «компани фриквенси». Мы диспетчеры наземных служб.

В спокойный день радиопереговоры иногда носят шутливый характер. Упражнение в остроумии. Во время чемпионатов по футболу летающая публика хочет знать последние результаты матчей. Во время аврала иначе. Пробиться к нам можно по одному. Для остальных — занято.

— Франкфурт, Франкфурт. Это «Фокстрот Чарли», как слышите меня?

Голос волнуется. Второй пилот?

— «Фокстрот Чарли», Франкфурт на связи. Говорите, «Фокс Чарли».

— У нас «Эмёрдженси», нам нужна машина скорой помощи, мы сядем у вас через полчаса.

Вообще-то «Эмёрдженси» за полчаса до посадки — не совсем по нашей части. Когда повреждено шасси или птица разбивает лобовое стекло, пилот на связи по радио непосредственно с диспетчерами аэропорта.

«Эмёрдженси» — это аварийная ситуация в воздухе. С угрозой для жизни людей или без и с разными уровнями опасности. Тогда аэропорт закрывается для всех рейсов, из ангаров выползают пожарные мастодонты и рассредоточиваются вдоль посадочной полосы. Но раз он сюда пробился, что-то ему от нас нужно. Отвечать следует спокойно, без нервов.

— Что у вас на борту, «Фокс Чарли»?

— У нас сердечный приступ. Пожилой мужчина, делаем массаж сердца.

— Ах, понятно, «Фокс Чарли». У вас не «Эмёрдженси», а «Медикл». Где сидит пассажир?

— Он не сидит, а лежит на полу! Вы там в своём уме?

— Я спрашиваю, куда подавать машину, к задней двери или к передней?

— Сейчас узнаю, где он лежит. Ждите.

«Медикл кэйс» или «медицинский случай» отличается тем, что самолёт садится в нормальном режиме, диспетчеры его ведут без очереди на посадку, но пожарные расчёты остаются в ангарах. Единственное, что сейчас нужно «Фокстрот Чарли», как можно скорее сесть, сойти со взлетной полосы на рулежную дорожку и добежать до ближайшей парковочной позиции. Эта самолетная пробежка называется смешным словом «такси». И чтобы после «такси» пассажира уже ждала скорая помощь. Иногда, специальный лифт, если совсем трудно тащить больного.

Я жду нового запроса «Фокстрот Чарли». Если я чего-то не понимаю, я не стесняюсь переспрашивать пилота. Все мои скромные знания мной почерпнуты из этих самых радиопереговоров и рассказов сотрудников отдела, оставшихся в живых после реорганизации.

Мой мобильный телефон в кармане рубашке верещит. Как не к месту.

— Да, я слушаю.

Голос на другом конце задыхается в слезах.

— Они сказали, надо делать аборт.

— Кто это говорит?

— Это я, Лена. Лена Скворцова.

— Леночка, кто тебе сказал? Ты ходила на исследование?

— Да! Да-да!

— Когда?

— Вчера. Он оказался урод. Если не сделать срочно аборт, я умру… Он погубит меня. Опасность для жизни матери.

— Погоди, дай подумать…

Всхлипывания в телефонной трубке. Да и о чем тут разговаривать? Мои аргументы — это причитания бабушки-гадалки перед железным вердиктом томографа. Радио у меня на столе шипит. Куда подевался этот друг, которого я тут подменяю?