Читать «MOSKVA–ФРАНКФУРТ–MOSKVA (Сборник рассказов 1996–2011)» онлайн - страница 107

— Вы смелее, — говорит мой папа, — дорогой Ульрих, говорите громче, не стесняйтесь. Можете нам смело доверять, мы к любой дискуссии открытые. И про национал-социализм тоже.

— К тому же, — замечает Виктор Михайлович, — ракетой «Фау» и Вернером фон Брауном Германия гордиться должна. В России бы его именем улицы и фабрики называли, памятники ставили.

Ульрих и не знал уже куда глаза прятать.

А Виктор Михайлович с папой и не подозревают, что затронули столь болезненную для немцев тему. Я им знаками объясняю, а они совершенно не реагируют.

— Это все предрассудки, что-то там замалчивать, — говорит папа, — как предрассудки о различии людей по национальному признаку и классовому происхождению. Следует и немцам смелее обсуждать времена Третьего Рейха. Вот был у вас, у фашистов, такой герой, Отто Скорцени, спасший по приказу фюрера от верной смерти Муссолини… Названа ли его именем хоть одна школа в Карлсруэ или площадь?

Ульрих уже не на шутку перепугался.

— Вы говорите необычные вещи. Я так сразу не могу. Мне надо собраться с мыслями, — отвечает немец, а сам, наверняка думает, что его здесь хотят скомпрометировать.

Как известно, одно неловкое слово в данном вопросе, и вашей научной карьере конец. И не только научной.

— Давайте выпьем вот этого красного вина, — предложил мой папа, — предлагаю тост за наше общее дело.

Наш немецкий гость хотел было отказаться пить за общее дело, но мы его заставили согласиться.

— Вы обязаны с нами выпить, Ульрих, — пояснил папа, — это замечательное вино содержит полифенолы, которые, как вам известно, снижают выработку эндофилина, вы, наверняка, через три часа это почувствуете. А прекрасный цвет ему придают натуральные антоциановые красители.

Ульрих выпил с побитым видом. Потом выпили еще. Наконец в голове зашумело. Стало весело и не так напряженно. Поезда перестали мешать.

— Нет ли у вас ручки и бумажки? Мне очень нужно, — спрашивает папа.

— Конечно, конечно, — отвечает Ульрих и протягивает папе и то, и другое. — Пожалуйста.

Папа пишет что-то и протягивает Ульриху назад.

— Что это? — удивляется тот.

— Это формула красителя, который вы сейчас пили, — отвечает мой папа и сидит страшно довольный собой.

— А-а, — замечает немецкий профессор и поднимает брови.

А сам думает, они, похоже, решили меня тут дураком выставить, а потом отравить. Виктор Михайлович не отстает.

— Ведь что в Германии главное? — учит он Ульриха. — Главное, ор-га-ни-за-ция. Почему, например, в России все так хреново работает? Потому что одни алкоголики у нас, куда ни плюнь. Пойди, на любой завод погляди — кругом воры и пьянь. Иной раз, придешь на работу, как эти лица увидишь, думаешь, а на хрена вы мне сдались? Махнуть бы на все рукой…

Тут папа Виктора Михайловича ногой под столом толкает и мне делает знаки, чтобы я не все переводил. А потом сам добавляет громко:

— Да-да, это правда, что японцы — молодцы, что своих алкашей вовремя заменили на роботов. Мы наших тоже скоро заменим. В России сейчас бурный рост экономики и науки.

А сам незаметно так, пальцем возле виска крутит: «Что ты, Витя, его пугаешь?»