Читать «Заговор» онлайн - страница 122

Так вот и закончился для меня столь важный своими последствиями, как я полагаю, разговор с Рудольфе Сап-дини, бывшим моим авиационным наставником в трудном и трагичном двадцатом году. События теперь поставили меня по другую сторону баррикад с этим человеком, к которому, не буду скрывать этого, испытывал я в давнее время почти нежную, дружескую привязанность. И вот для меня, всю жизнь испытывавшего угрызения совести от малейшего неправедного поступка, для меня теперь нет боли оттого, что я пользуюсь доверием этого человека для блага моей Родины. Сомнений и вопросов по этому поводу нет у меня и следа: за мной стоит многострадальная Россия, и я один из ее защитников.

В заключение нашей беседы Сандини спросил, в какой степени я готов к началу своей деятельности. Ответ сразу воспоследовал: я заявил, что готов немедленно

приступить к делу. Подумав секунду, Рудольфе сказал, что послезавтра покинем мы сии приятные места и вернемся в Женеву.

Теперь основной моей заботой будет задача изъятия ив тайника тетради моей и водружения ее на старое место при теле моем, потому что давно уже стала эта стопа скрепленной бумаги почти что второй моей душой, исповедальным убежищем и единственным собеседником, коему могу доверить не только крик души моей, но и малый ее шепот.

Лежа на диване в комнате своей, измышлял я всяческие способы завладения своим бесценным кладом, пока не решил сделать это самым простым образом. При сумерках подошел я к Карло и предложил ему составить мне компанию для купания в озере прямо напротив усадьбы. Осторожный офицер долго размышлял над моими словами, пока не решился отказать мне по случаю своей чрезвычайной занятости. Теперь я соблюл правила игры, предупредив о возможной отлучке и таким образом заставив их продумать способы наблюдения за мной. Когда пошел к берегу, был уверен, что за мной наблюдают в бинокль, и, может, не один. Я долго плескался в теплой, похожей на парное молоко воде, пока не выбрался на берег, чтобы торопливо растереться полотенцем. Теперь мои движения были не то чтобы торопливые, а, скажем прямо, панические. Приседая на месте, я всячески изображал приступ внезапной потребности, будто наблюдая себя со стороны и понимая, сколь нелепо и смешно все это выглядит. Кинувшись было к вилле, я, будто поняв, что достигнуть ее мне, при наступившей нетерпимости, будет невозможно, сделал так, как на месте моем почти наверняка сделал бы любой и вправду нуждающийся человек: торопливо оставил на тропинке сумку с вещами и кинулся в ближайшее укрытие, коим и оказались нужные мне камни. Оттуда я вышел минуту спустя, имея уже дорогую мне тетрадь на груди и застегивая притом все необходимые при нужде пуговицы, причем покрасовался при этом процессе немного долее* чем это нужно было. Я просто не мог отказать себе в праве дать возможность побольше посмеяться прилежным блюстителям моей честности и был уверен, что сейчас уже не один человек наблюдает за мной в бинокль. Знал я также, что в место, только что мною посещенное, отправятся сейчас несколько прилежных людей и выщупают все расщелины до сантиметра, но мне уже это было